Два года спустя мотив «изгойства» будет разрабатываться в стихотворении «Я был завсегдатаем всех пивных…», которое также содержит важнейшие параллели с «Мистерией хиппи»: «Мы не вернемся, видит бог, / Ни государству под крыло, / Ни под покров, ни на порог. <…> Мы — как изгои средь людей» = «Я из народа вышел поутру /Ине вернусь, хоть мне и предлагали» (а изгоем средь людей называет себя во втором случае и лирический герой: «Как выгнанный из нашего народа» /5; 341/); «Мы сыновья своих отцов» = «У нас отцы — кто дуб, кто вяз, кто кедр, / В анкетой мы и вас вставляем, предки» (АР-16-178); «Но блудные мы сыновья» = «Семья пожить хотела без урода»; «Гнилье / Ваше сердце и предсердие!» = «Собою сами сгнили старики — / Большевики с двенадцатого года» (АР-16-178).

Вот эти самые отцы-большевики и были теми людьми, которые в черновиках «Мистерии хиппи» представлены как проводники государственного террора: «Тошнит от дорогих папуль! / Мы догадались — кто есть кто! / Они повыпускали пуль / На всю катушку, на все сто!» /4; 384/.

Следующим произведением, с которым нужно сопоставить стихотворение «Я был завсегдатаем всех пивных…», является песня «Летела жизнь» (1978).

В обоих случаях лирический герой демонстрирует отрицательное отношение к родителям-большевикам и «отцам-основателям» марксизма-ленинизма: «Собою сами сгнили старики — / Большевики с двенадцатого года. / Уж так подтасовалася колода: / Они — во гроб, я — в черны пиджаки, / Как выходец из нашего народа» /5; 35, 341/ = «А те, кто нас на подвиги подбили, / Давно лежат, истлевшие, в гробу» (АР-3-193).

В стихотворении лирический герой «гасил окурки в рыбных заливных», а в песне он ел «коньяк под плов с узбеками, по-ихнему — пилав». Совпадает и мотив питья: «Я был завсегдатаем всех пивных» = «Мы пили всё, включая политуру» (восходит же этот мотив к стихотворению «Путешествие в будущее в пьяном виде», 1957: «Что пили — точно не скажу» [468] [469] [470] ).

В обоих случаях герой оказывается изгоем в семье: «Семья пожить хотела без урода» = «.. я — вообще подкидыш» (соответственно, он является бездомным и неприкаянным, называя себя «типичный люмпен», который «питался при дороге»), — и в обществе, поскольку его сажают в тюрьму: «И покатился я, и полетел / По жизни — от привода до привода» = «Летела жизнь в плохом автомобиле <…> Пока меня с пути не завернули…». Кроме того, Высоцкий говорит о лагерях при помощи своего фирменного приема аллюзий: «Глядишь теперь откуда-то оттуда» = «Бывал я там, где и другие были»242; «Конечно, я немного прозевал, / Но где ты, где, учитель мой — зануда? / Не отличу катуда от ануда!243 / Зря вызывал меня ты на завал — / Глядишь теперь откуда-то оттуда» /5; 36/ = «Знакомых нет — остались в Казахстане / Учившие меня любить друзей» (АР-3-191). А еще позднее все эти образы перейдут в стихотворение «Я никогда не верил в миражи…» (1979): «Учителей сожрало море лжи / И выплюнуло возле Магадана».

Теперь рассмотрим более подробно стихотворение «Я был завсегдатаем всех пивных…»: «Я не был тверд, но не был мягкотел. / Семья пожить хотела без урода: / В ней все — кто от сохи, кто из народа… / И покатился я, и полетел / По жизни — от привода до привода».

В последней строке речь идет о принудительных приводах в милицию, после которых герой отбывал срок.

А метафорический образ жизни: «И покатился я, и полетел / По жизни — от привода до привода», — можно найти и в более поздних произведениях: «По речке жизни плавал честный Грека…», «И не вижу я средства иного — / Плыть по течению» («Склоны жизни — прямые до жути…»), «Плыл, куда глаза глядели, / по течению» («Две судьбы»). Однако если поступать так, то последствия будут плачевными: «Кто рули да весла бросит, / Тех Нелегкая заносит — / так уж водится!».

Вообще же многие мотивы из «Я был завсегдатаем всех пивных…» имеют своим источником уличную песню: «Я сын подпольного рабочего-партийца» ~ «Недавно опочили старики — / Большевики с двенадцатого года»; «И так пошел бродить по плану и без плана, / И в лагерях я побывал разочков пять» ~ «И покатился я, и полетел / По жизни — от привода до привода». Причем последние две строки обнаруживают и другую аналогию в песне: «Не приходилось им по лагерям скитаться, / А кто покатится, тот сразу нас поймет» ~ «И покатился я, и полетел / По жизни — от привода до привода».

Глаголам покатился и полетел, связанным с тюремно-лагерным заключением, сродни образы из песен «Летела жизнь» и «Разбойничья»: «Как сбитый куст, я по ветру волокся <…> Пока меня с пути не завернули…» = «А которых повело, повлекло / По лихой дороге, / Тех ветрами сволокло / Прямиком в остроги» («по ветру» = «ветрами»; «волокся» = «сволокло»; «завернули» = «в остроги»).

Глагол волочить, характеризующий действия властей, наряду с родственным глаголом тащить встречается и в ряде других произведений: «И завязали суки / И ноги, и руки, — / Как падаль, по грязи поволокли» /1; 50/, «Но примчались санитары, / Сволокли по коридору / И, скрутивши полотенца, / Опоясывали нас» /5; 469/, «А тем временем зверюга ужасный / Коих ел, а коих в лес волочил. <…> Хвать стрелка! — и во дворец волокут» /1; 237/, «Защекочут до икоты и на дно уволокут» /1; 257/, «И особист Суэтин, / Неутомимый наш, / Еще тогда приметил / И взял на карандаш. / Он выволок на свет и приволок / Подколотый, подшитый матерьял…» /3; 264/, «Знать, по злобному расчету / Да по тайному чьему-то / попечению / Не везло мне, обормоту, / И тащило баламута / по течению» /5; 467/, «Его тащили на аркане, / О камни били головой…» /5; 409/.

Если же говорить об образе бывалого зэка, то и в нем лирический герой Высоцкого предстает довольно часто «Я всегда попадался / И всё время садился» («Сколько я ни старался…»), «Не в первый раз садился» («Формулировка»), «Первый срок отбывал я в утробе <…> В первый раз получил я свободу / По указу от тридцать восьмого» («Баллада о детстве»), «Мой первый срок я выдержать не смог» («Ребята, напишите мне письмо»), «Место жительства я себе выбрал на юге, / А места заключенья не нам выбирать» («Моя метрика где-то в архиве хранится…»), «Потом — зачет, потом — домой / С семью годами за спиной. / Висят года на мне — ни бросить, ни продать» («Дорожная история»), «И сказал, что я судился десять раз» («Рецидивист»), «Песня бывшего таганского заключенного» (первоначальное название «Театральнотюремного этюда на Таганские темы»; АР-4-198).

Да и песню неизвестного автора «Такова уж воровская доля…» Высоцкий тоже исполнял не случайно, так как она была ему очень близка: «.. В нашей жизни всякое бывает: / Мы навеки расстаемся с волей, / Но наш брат нигде не унывает» [471] . Сравним это с его собственными стихами: «Таганский житель раньше жил во тьме, / Но в нашей жизни всякое бывает: / Таганку раньше знали по тюрьме, / Теперь Таганку по театру знают» («Прожить полвека — это не пустяк…», 1965), «Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах, / Я видел всякое, но тут я онемел» («Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я…», 1967). В последней цитате речь идет о так называемых «великих сталинских стройках», на которых работали заключенные. Под «каналами» подразумеваются Беломорканал, Волга-Дон и Канал имени Москвы (Москва — Волга), а под «ГЭСами, ТЭЦами» — Куйбышевская ГЭС, Безыменская ТЭЦ, Новокуйбышевская ТЭЦ-1, Рыбинская ГЭС, Днепровская ГЭС и другие, построенные зэками (ср. также в исполнявшейся Высоцким песне «Я сын подпольного рабочего-партийца», где упоминается Беломорканал: «А в тридцать третьем, с окончанием канала, / Решил с преступностью покончить и порвать»).