В-третьих, жирномолочность, даже по теории Т. Д. Лысенко, наследственно передается лишь в том случае, если коровы, покрытые джерсейскими помесями, в период беременности получают избыточное, обильное питание (нормы избытка не сообщаются), особенно концентратами. А продуктивные коровы, как известно, находятся в таком состоянии большую часть своей жизни. Условий же для перевода коров на такой режим кормления пока нет, и именно это создает предпосылки сваливать в будущем неудачи на недостаточно обильное кормление.

В-четвертых; идея о доминировании в потомстве признаков быка-производителя в зависимости от размеров быка или коровы — абсолютно ненаучная идея, не обоснованная никакими фактами. Эго — голая спекуляция, имеющая совершенно виталистический характер. Ведь если бы в природе признаки мелких самцов оказывались доминирующими в потомстве по сравнению с крупными самцами, то результат оказывался предрешенным: быстрое измельчание всех животных. Этого, как известно, не наблюдается.

В-пятых, вся экономическая сторона создания жирномолочного стада. В Горках Ленинских пока остается неизученной и неизвестной.

Число таких замечаний можно было бы продолжить. Эго убеждает нас в том, что и в данном случае мы имеем дело с научно несостоятельной затеей, внедрение которой в масштабах страны является авантюрой.

Мы не хотим давать выводов и оценок по рассмотренным вопросам. Изложенные факты должны говорить сами за себя.

Мы показали читателю прежде всего, какими методами лысенковцы и вильямсисты добивались признания выдвигавшихся ими идей. Искажение фактов, демагогия, запугивание, увольнение, опора на власть, очковтирательство, дезинформация, самореклама, зажим критики, репрессии, обскурантизм, клевета, надуманные обвинения, оскорбительные клички и физическое устранение оппонентов — вот тот богатый арсенал средств, который в течение почти 30 лет подтверждал «прогрессивность» научных концепций. Других эффективных способов не было, и всякое сравнительно свободное обсуждение дискуссионных проблем (в 1936, в 1946–1947, в 1953–1958 годах) ставило лысенкоизм перед перспективой гибели. Стабилизация обеспечивалась в результате «политических» провокаций, окрашенных в разные тона в зависимости от исторической обстановки.

Анализ материалов дискуссий показал, что они вполне достаточны для доказательства научной несостоятельности лысенкоизма, его отрыва от мировой науки, его сектантского характера. Анализ показал также и то, что с лысенкоизмом бесполезно бороться методами академических дискуссий, методами научной аргументации, он не признает никакой критики «извне», критики со стороны представителей иных научных направлений.

Мы показали здесь, как достиг лысенкоизм своего господства. Его методами может пользоваться лишь научно несостоятельное учение; правильная теория распространяется и завоевывает признание прежде всего потому, что она верна. Методами демагогии, репрессий и подавления критики можно временно навязать науке лишь ложные концепции. Однако правильные идеи и теории развиваются и находят поддержку, несмотря на любые методы подавления.

Мы уделили особое внимание судьбе многих ученых, принимавших участие в описанной дискуссии и трагически погибших в период культа личности. Мы считаем, что эта сторона дискуссии должна быть изучена особенно тщательно.

Оглядываясь на прошлое наших биологических и агрономических наук, видно многое, чем можно гордиться, и многое, о чем можно сильно пожалеть. Легко установить конкретных виновников резкого отставания нашей биологии и сельскохозяйственной науки, которое с каждым годом чувствуется все острее и которое оказывает пагубное влияние на многие отрасли народного хозяйства.

С этим положением трудно мириться, его трудно терпеть. Вникая в причины создавшейся ситуации, начинаешь еще больше понимать и уважать мужество и принципиальность выдающихся ученых и патриотов Н. И. Вавилова, Н. К. Кольцова, Д. А. Сабинина, Н. М. Тулайкова, Г. Д. Карпеченко, Д. Н. Прянишникова и многих других, отстаивавших достоинство и чистоту советской науки.

Прямые убытки от провала тех или иных мероприятий подсчитать можно. Косвенный ущерб от неиспользованных возможностей установить труднее. И еще труднее рассчитать тот ущерб, который приносится уродливой подготовкой кадров в школах, в сельскохозяйственных, биологических, медицинских вузах по вопросам, связанным с генетикой и селекцией. Уже в средней школе из стереотипного учебника дарвинизма Е. А. Веселова миллионы детей узнавали, что морганистская генетика бесплодна и реакционна, что она порождена буржуазией, что благоприобретенные признаки наследуются и т. д. Даже в учебпике селекции и семеноводства полевых культур для агрономических институтов (автор М. М. Максимович) и в учебнике генетики животных (автор А. С. Всяких) генетика и основы селекции излагались в соответствии с идеями Т. Д. Лысенко, а все относящееся к классической генетике охаивалось или игнорировалось. В разделе об исходном материале для селекции не упоминается имя Н. И. Вавилова. Весь советский этап развития селекции полевых культур начинается с Т. Д. Лысенко.

Подобная дезинформация распространялась не только на сельскохозяйственную науку. Двадцать пять поколений врачей, окончивших медицинские вузы, не имеют никакого представления о законах наследственности.

Ранее мы уже упоминали о статье Б. Л. Астаурова, обрисовавшей прекрасный образ советского ученого-патриота Н. К. Кольцова. Конец статьи символичен, и нам хотелось бы воспроизвести его здесь как заключение этого раздела, ибо жизненный девиз Николая Константиновича в равной степени характеризует всех ученых, памяти которых посвящена наша книга.

«Вся его жизнь, — писал Б. Л. Астауров о Н. К. Кольцове, — была созвучна словам его любимого поэта, словам, которые Н. К. не раз с горячим чувством произносил как свой жизненный девиз в торжественные и радостные минуты: