— Ты украл! — я уставилась на него, остановившись.

Волк пожал плечами:

— Продналог, — и заржал, сверкая крупными белоснежными андурийскими зубами.

— Что?

— Жри давай, пока дают, говорю.

Потом мы спустились к прачкам на берег Ории, и там ещё поболтали о том, о сём. Причём молодая прачка краснела, отворачиваясь и пряча красные широкие ладони под мокрый фартук, а пожилая, с морщинистым багровым лицом, хохотала, блестя белками чёрных глаз и называла Волка то «подлецом», «то паразитом», что вовсе не смущало моего сопровождающего. И, когда меня начала накрывать паника, Волк пожелал «красавицам» найти себе «женихов побогаче и помясистее» и, наконец, мы направились к выходу из города.

— Так, — заметил парень, когда мы походили к окраине, — дорога, понятно, оцеплена. Это и нетрудно было бы и предположить. Полиция получила ориентировку на тебя, а лес прочёсывают…

— С чего ты решил? Ты догадываешься или знаешь?

Он остановился и удивлённо уставился на меня:

— Ты совсем ничего не слушала? Они же всё рассказали нам.

Я попыталась вспомнить хоть что-то в болтовне Волка о полиции, обо мне и дорогах, но…

— Но вы с ними не говорили об этом!

— А об этом говорить и не надо! — расхохотался Волк. — Понятно. Ты просто не умеешь слушать. Хуана побоялась стирать на озере, где стирает обычно. Потому что «мужики какие-то ходют» и очень ворчала, так как идти с бельём к Ории ей дольше и тяжелее. Эстэр, та, что продавала брошки, убрала все тёмные заколки, потому что «сегодня их не покупают». Не покупают, потому что блондинок, вроде тебя, либо досматривают, либо они попрятались по домам…

— Совпадение? — сумрачно переспросила я. — Можно ли делать выводы на основе таких мелочей?

— На одной такой мелочи — нельзя, на их совокупности — нужно, — подмигнул мне разбойник.

Совокупности?

— Волк… А ты кто? — я схватила его за рукав. — Я думала, ты простолюдин, но…

Парень снова рассмеялся:

— Так я ж и есть тот самый наследник престола. Только я среди народа скрываюсь. Тайный королевич я!

Шутим, значит.

— И ты потащил меня с моими светлыми волосами на базар?! Зная, что ищут…

Он приобнял меня за плечи:

— Не боись. Пока ты со мной, никого кроме меня не бойся. А, кстати, куда ты дела Барона? Вороного моего?

Я остановилась, подозрительно вглядываясь в его загорелое до бронзового цвета лицо.

— Ты будешь мне мстить за украденную лошадь?

— Жеребца, — поправил бандит и снова ухмыльнулся. — Ну что ты, птаха. Уж кто-кто, а я скорее готов жениться на тебе за такое мастерство. У Волка украсть коня! Да никогда такого не случалось.

Я задумалась, вспоминая. Мне казалось, это было в другой жизни, с другой Ирэной…

— Мы оставили его… В гостинице, уже при въезде в Вилла-де-ла-Роха… Я не помню, как она называется…

— «Пирожок с капустой». Я его оттуда уже забрал.

— Тогда зачем спрашивал?

Мы вошли под своды леса, продолжая разговаривать. Рядом с этим странным типом мне почему-то становилось легче. Он был настолько самоуверен, что эта уверенность передавалась мне.

— Интересно было, что ты мне ответишь.

— Наша встреча случайна, или…

Волк взоржал. Коротко и очень обидно.

— Ну что ты, красотуля, конечно, нет.

Я сердито ударила его по плечу:

— Я не в этом смысле! Ты говоришь, что Соловей поручил тебе спасти меня, но… Откуда ты узнал, где я?

— А вот это вопросец, да. Кра-а-сивый такой вопросик. Давно уже ломаю голову над ним. Соловей всё разъяснил, как он умеет, знаешь? С подробностями, ага. И я тебя, красивая, всю ночь ждал на условленном месте. Заждался. Все глаза проглядел, глядючи. А тут вдруг мне камень прилетает. С записочкой. Совсем как в романах дамских, читала?

— С запиской? А… ты сохранил её? Можешь показать?

— Ну, конечно, сохранил. Для тебя берёг. Почерк не Соловья, я все его почерки знаю. Вот, глянь.

Он протянул мне узенькую полоску бумаги с коряво написанным карандашом единственным предложением: «я в ночлежке у Башмака».

— Узнаёшь? — поинтересовался Волк, дыша мне в макушку.

— Н-нет… Почерк детский…

— Не твоё, значит, — хмыкнул он. — Любопытно…

— А кто такой Башмак?

— Мало знаешь — крепко спишь, — Волк подмигнул мне. — Ну а теперь хватит лясы точить. Пора помолчать, красивая. Если, конечно, не хочешь угодить в расставленные силки.

И дальше мы пошли молча.

Его походка изменилась: из вальяжной, вразвалочку, вдруг превратилась в волчью. Уверена, была бы у него ещё пара ног, задние наступали бы в след передних. Мы уходили в самые тёмные места, поднимаясь в гору. В какой-то момент, Волк вдруг подхватил меня и снова закинул на плечо. Я не стала сопротивляться, как-то сразу сообразив, что, по-видимому, так было надо. Зато немногим позже зашипела в ухо:

— Мы уже тут были…

— Да, — счёл нужным ответить он почти беззвучно. — Мы делаем заячьи петли.