А ещё это неизмеримо больно.

Когда из твоей головы буквально клещами вырывают увиденную и пережитую тобой ситуацию, ты просто не можешь не чувствовать ничего, столь сложную операцию пережить бесследно, не отложив в голове те жуткие ощущения, словно тебе через силу растягивают мышцы, связки всего тела — невозможно. Это тяжело как морально, так и физически и предотвратить такое никогда не являлось возможным.

Но Доминика не кричала. Хотя разум её давно перестал здраво мыслить, она, превосходя все свои и чужие ожидания, держалась, понимая, что и без того неплохо нашумела, а на дворе стояла глубокая ночь. Зубы заскрипели, лицо побагровело сильнее прежнего, на шее вздулись вены, но девушка молчала, вдалбливая себе в голову понимание того, что с ней делают, зачем и твердя себе, что это не смертельно. И только в самом конце, когда последние ниточки её воспоминания неохотно отрывались от корки мозга, Ника позволила себе секунду слабости и издала рваный гортанный крик, короткий, но до того болезненный, что даже полудемоница скривилась от жути, представляя, насколько её соседке было тяжело.

— Ника, мышка, всё хорошо? — Прохрипел Тиннакорн полушёпотом, опёршись своим лбом о лоб подруги. По его виску стекла крупная капля пота, по щеке на другой стороне струилась слеза.

— Да, милашка Корн-и, теперь хорошо, — через силу улыбнувшись, в тон парню ответила темничка.

— Я очень рад, Нонг’Сау, — растянув губы в счастливой, но уставшей улыбке, маг коснулся щеки подруги большим пальцем, глядя на неё так, словно в этот момент он спас чей-то маленький мир. Хотя, мир своей Нонг’Сау, он, можно сказать, действительно спас.

— Спасибо, Корн-и. Спасибо… тебе за помощь, — чувственно прошептала магичка дрожащими губами, вновь залившись слезами, что теперь были слезами счастья. Разлепив взмокшие лбы, она прижалась к парню всем телом, крепко обнимая за шею, повернулась к остальным приятелям, успевшим усесться на пол, и проговорила: — И вам, ребят, огромное магическое кхоп кхун на кха-а-а! И кхотхо кха за то, что оторвала вас от сна.

— Не за что, антараи. А что за сон-то такой снился, что тебе так плохо стало? Из-за каких воспоминаний?

Россиянка промолчала, неловко поджав губы, и посмотрела на Корна жалобным взглядом с легко читающейся в них просьбой.

— Ди кхрап, Нонг’Сау, я не расскажу, — заверил Тинн, с каким-то братским чувством в жесте потрепав девочку по и без того растрёпанной голове. — Я никогда чужие секреты не рассказываю, особенно такие, не переживай.

— Спасибо. А вы, ребят, простите, что не могу рассказать — это очень личное.

— Мы всё понимаем, антараи, — улыбнулся Пхат, кивая.

За всю ночь Доминика не поспала и минуты. Хоть тяжесть на душе от прошедшего кошмара и ослабла после помощи Тиннакорна, но на сердце оставался груз. Вновь мириться со всеми уже пережитыми когда-то чувствами и залечивать почти зажившие раны на жизненно важном органе было намного труднее, чем ощущать те страдания впервые. Но в пять утра всё же пришлось через силу подняться с кровати, налепить на лицо блаженную улыбку той, что никогда и не знавала о собственных страданиях, умыться, привести себя в порядок и послушно следовать расписанию.

Уроков у девушки в этот день намечалось довольно мало — всего пять. Вместе с тем все они, к её личному счастью, были теоретическими, что позволило выбрать для облачения симпатичное воздушное чёрное платье в белый горошек с пышной юбкой до колена и удобные для длительной беготни по кабинетам и лестницам балетки. Макияж пришлось сделать ярче обычного, чтобы точно перекрыть все заплаканные, заспанные и всячески пострадавшие от отсутствия сна глаза и область под ними.

Покрасовавшись несколько минут перед зеркалом, Ника на этот раз всё-таки позволила себе пропустить слова соседок о том, что ей стоило бы перекусить, и сразу побежала к входной двери с массивным рюкзаком наперевес. Занятия для неё прошли, точно она на американских горках прокатилась. Первый урок пролетел незаметно, словно его и вовсе не было, второй тянулся так медленно, что, думалось, год прошёл до звонка, третий она будто и вовсе проспала, хотя учеников видела явно и каждому из них свои палки в колёса вставлять успевала, а последние совсем странными оказались — протекли, как один, точно слиплись. В итоге все эти «качели» всё же подошли к своему логическому завершению и позволили учительнице, распрощавшись с последним по расписанию восьмым «тёмным» классом, пойти по своим делам.

К себе Дома не направилась, хотя и желала всей душой и телом ощутить собственной спиной мягкость постельного белья. Только выйдя из кабинета, она решительно направилась на четвёртый этаж, прежде взглянув на расписание своего класса. Удовлетворившись новостью о том, что и у её одноклассников после этого часа школьный день заканчивался, она поспешила найти того из них, о ком думала последние пару уроков. Неясно было, успел ли он уйти за эти пару минут промедления домой или же задержался где-то по пути, но попытать удачу магичка была не против, отчего, только ступив за дверь нужного этажа, начала оглядываться в поиске искомого объекта.

Безуспешно обойдя коридор по кругу трижды и остановившись недалеко от стены с дверьми в классы, темничка уже успела убедиться в очевидности поисков и встать на месте, уперев руки в бока, как за спиной, почти у самого уха тихо спросили низким холодным басом:

— Кого-то потеряла?

— Да так, шатуна одного выискиваю, — особо не задумываясь над личностью заговорившего с ней существа, хмуро бросила в ответ, затуманенным мыслями разумом пытаясь решить дальнейший план действий, легко махнув рукой за спину. — Не знаешь, Сет уже ушёл к себе в квартиру или здесь шатается и его ещё можно найти?