Перед этой парой все покорно расступались, плотно вжимаясь в стены и друг в друга в два слоя, но россиянка на это не обращала ровно никакого внимания, как и на Пхантхэ за спиной, что за ней практически бежал, хотя во много раз превосходил её в росте. Добравшись до медицинского корпуса, темники, наконец, смогли выдохнуть, расслабиться и подойти к стойке регистрации свободной походкой. Обсудив всё необходимое с медичками и услышав их искреннюю радость за то, что иностранка всё же пришла к ним, ребята прошли за одной из них в комнату для обследований, выполненную в специальных тёмных тонах с серебристого цвета приборами, где сели на две одноместные койки.

— Нонг’Сыадам, надеюсь, ты не сильно переживаешь за то, что что-то может пойти не так, — ласково пропела Маус с ярким акцентом, вежливо улыбаясь пациентке, около которой настраивала оборудование, передвигаясь по палате с полуопущенной в почтении головой. — Я постараюсь проводить обследование как можно осторожнее и тщательнее, так что всё должно пройти нормально, бояться нечего.

— Се-е-ет, — вместо ответа лекарке, негодующе протянула та, закатила глаза и скосилась на тайца. — Твоего гадкого рта дело? Ты рассказал всё, да?

— Ну, прости, сау, я не мог оставить это незамеченным, это же твоё здоровье и физическое состояние! — Ответно возмутился Тхэ. — Я видел тебя в самом сильном моменте аллергической реакции, я тебя из него выводил! Я не мог оставить это просто так! Я в тот момент не то что семь, я целых четырнадцать кругов Ада пережил, сау!

На это предъявление петербурженка учтиво промолчала, лишь нахмурилась на собеседника, пусть кроме сведённых к переносице бровей в ней ничего больше и не говорило о какой-либо злости или раздражении. Маус тем временем молчаливо бегала от одного громадного прибора к другому, что-то в нём поправляла, изменяла где-то текст, переставляла местами, почти не вслушиваясь в разговоры пациентов, что было заметно по её сосредоточенному взгляду и плотно сжатым в задумчивости губам. Внезапно остановившись, она посмотрела на Галицкую и вдруг сообщила ей дикторским тоном, что озвучивал рекламу их магической больничной аппаратуры:

— В нынешнее время мы — лекари по способности — всё чаще перекладываем ответственность за необходимое изучение состояния существа на компьютеры и их программы, так как, разумеется, на месте развитие человечества и магичества не стоит. Но не стоит из-за этого считать, что такое изучение недейственно или глупо — машины неслабо упрощают нам работу, благодаря ним мы быстрее заканчиваем исследование организма мага. Но и мы сами вкладываем немалый труд в полноценное обследование и если людской аппарат, подстроенный именно под нашу с тобой природу, находит что-то нехорошее в твоём организме, то мы берёмся за основательную проверку медиками, так что все твои органы и их реакции на внешний мир будут хорошо изучены.

— Пи’Мышка, давай уже к делу, — встрял в монолог сын директора, удобно расположившись на своей койке. — Я думаю, сау это не так принципиально, как сама суть лечения после обследования, да и не у одних нас, я считаю, есть людские медицинские аппараты.

— Нонг’Сет, я всего лишь хочу добиться полного расположения Нонг’Сыадам, чтобы она доверилась моей работе, мне и моим коллегам! А сложно, я думаю, доверять существу, не зная, почему оно «перекидывает работу на других». Поэтому я рассказываю ей, что не всё в ней исследует машина, но и мы свою, как бы это назвать… лепту вносим в дело.

— Хорошо, Пи’, я поняла, спасибо, — кивнула Доминика, на ноги накинув плед, так как платье, хоть и было длиной до колен, всё равно часто поднималось вверх, если она лежала, заставляя её переживать, как бы совсем юбка не задралась.

— Сау ба, у меня вопрос назрел внезапно, — встрепенулся Прасет, заговорив медленно, с задумчивостью. — А вот почему она — Пи’, а я всего лишь какой-то индюк?!

— Пи’Маус меня старше, я выражаю ей уважение, которое у вас и должно быть оказано старшим! — Легко выдала магичка Тьмы, сверкнув на парня глазами.

— Так я тоже старше тебя! Мне уже восемнадцать, а тебе ещё семнадцать!

— Ну, извини меня, это не серьёзно. Пи’Маус двадцать пять точно есть, она меня на восемь-девять лет как минимум старше, а ты на год, если не меньше!

— Спасибо за такие слова, Нонг’, — неловко улыбнулась обсуждаемая медичка, краем уха уловив суть диалога. — Но мне уже тридцать три.

— Ещё лучше! Так что, пернатый, молчи и улыбайся, — темничка кинула взгляд на знакомого, весело ухмыляясь во весь рот, и проследила за тем, как таец наигранно упал духом, опустив потускневший взгляд.

Вскоре лекарка занялась облачением Прасета в медицинские приборы, давая Нике время узнать, что ей предстоит почувствовать и что придётся на себя надеть. Все приборы оказались на своих местах довольно скоро, и вот уже пять минут темники лежали на койках прямо и вверх головами, беседуя тихими успокаивающими голосами на самые отстранённые от происходящего темы, появление которых было невозможно назвать — они сами приходили в их головы, непонятным образом вылетая с уст.

— Я в восьмом классе летал в Японию, — начал Сет новую историю из жизни ностальгичным тоном. — Практиковал разговоры на их языке, приобщался там ко всем и ко всему, ибо будущий директор… В прочем, я рассказывал, для чего это проводится. Вот, и в один день иду я на учёбу — я учился в токийской школе, она самая большая и, само собой, самая престижная, ибо в столице, но до общежития нужно было пешком шагать километра два — и по пути случайно врезался плечом в японца, ему на вид было лет двадцать. И вот представь: он — человек одной из самых культурных стран мира, я не хуже, стоим около светофора и с чувством просим друг у друга прощения минут так восемь-десять, постоянно кланяясь и предлагая второй стороне что-то, чтобы вымолить прощения. В тот день я, наверное, впервые за всю жизнь опоздал на учёбу из-за чего потом ещё и перед учителем лоб отбивал, как мог.