Люська уже не слушала дальше, чего выкрикивал Славик.

Она смежила веки, чтобы скрыть от него ликующую в глазах радость. Теперь-то она во всём разобралась. Так вот оно что… Вон зачем нужен был Тишке этот монастырь «Три тополя». Вон зачем прибегал он смотреть Зинкину географию. Не заметку в газету пишет, а посылку Луису Корвалану готовит…

— Ой! — вскрикнула она, вспомнив вдруг, что Тишка интересовался рюкзаком, и у неё похолодело внутри, она прижала к груди руку.

— Не ойкай, — презрительно усмехнулся Славик и строго предупредил: — И не вздумай тут передо мной припадок изображать… «Ой! Ой»! — передразнил он. — Думаешь, так и поверю, что сердце схватило?

«Сказать или не сказать?» — думая о рюкзаке, колебалась Люська.

— Ну так что? — не унимался Славик. — Попались, голубчики?

Он упёр в бока руки. Как на гимнастике, на ширину плеч расставил ноги.

«Нет, никому, кроме Марии Прокопьевны, не скажу», — решила Люська и опять ощутила, как жжёт колени мороз.

— Славка, ты пропустишь меня или нет? Я же вся замёрзла.

— Признавайся! — настаивал он.

— Да в чём признаваться-то?

— Посылку готовите?

— Ты же сам знаешь… Ты улику нашёл… — потупив глаза, вздохнула она.

— Знаю, — горделиво согласился Славка. — А чего посылаете?

Люська пожала плечами.

— Люська, я же тебя предупредил… Не петляй… А то ваш секрет раскрою перед всем Полежаевом.

Люська сообразила, что этот остолоп не пропустит её, пока она действительно не сознается в том, чего и сама не знает. В сосульку скорей превратишься, чем он догадается: она, Люська, не имеет к посылке никакого отношения. Конечно, ей можно бы повернуть домой, но он ведь, тиран, бойчее, обгонит её и домой не даст убежать.

— Ну так что? Так и будем стоять? — поторопил Славик. Чего посылаете?

— «Чего, чего»… — передразнила она. Чего же ещё? Мыло хозяйственное, сухари, спички…

— Это правильно, одобрил Славик. — Надо ему лекарства ещё положить…

— Положили уже, — продолжала роль Люська.

— А какого? — поинтересовался Славик.

— Ну, этого… — замялась она. — Как его… От головной-то боли…

— Цитрамона?..

— И его. И этого ещё… Ну, беленькие такие таблетки…

— И цитрамон вроде беленькие.

— Да я знаю… А этот крепче, на букву «А», кажись…

— Анальгин. — догадался Славик.

Люська кивнула головой.

— Вы ему ещё антибиотиков положите, — посоветовал Славик. — Антибиотики помогают от всех болезней.

— Положим, — покладисто согласилась Люська. Мороз уже пробирал её всю насквозь. — Ты пропусти меня, я замёрзла.

Но Славка — как глухой, одного себя слышит.

— А где посылка-то? У кого её спрятали?

— Да где-то у вас… Я не знаю точно… А, вроде в подполье… Славку как ветром сдуло. Только что стоял на дороге, а уже по тропинке свищет. Не раздеваясь ведь, унырнёт в подполье. Всю картошку переворошит, все кадки с грибами, с капустой передвинет с места на место, все тенёта оберёт на себя. То-то упреет от работы…

Люська торжествовала, что обвела его вокруг пальца. Но ещё большая радость распирала её оттого, что она, не чаяв, не гадав, узнала Тишкину тайну.

Нет, она ни с кем не поделится ею — ни с родителями, ни со своими подружками. Если только и расскажет кому, так это Марии Прокопьевне. А больше ни полсловечка нигде не обронит. А уж про рюкзак тем более станет молчать.

Из магазина шёл с буханкой хлеба под мышкой Серёжка Дресвянин.

— Серёж! — окликнула она его. — Ты слышал, Тишка Соколов Луису Корвалану посылку готовит. — Она огляделась по сторонам, не слышит ли кто, и перешла на шепот: Мыла хозяйственного положил, спичек, сухарей, лекарства всякого…

Серёжка посмотрел на неё немило. «Знает!» — решила Люська и хотела было сообщить ому про рюкзак, но вовремя осадила себя, чтобы раньше времени не раскрывать все свои козыри. Серёжка и без того стоял как околдованный. Конечно, не думал, не гадал, что раскроют их заговор.

— Ты откуда знаешь? — наконец опомнился он.

— Сорока на хвосте принесла, — засмеялась Люська и не нашла в себе сил удержаться, шепнула: — Посылку вашу нашли.

— А мы её не теряли, — нахмурился Серёжка, каменея лицом.

— Да знаю, знаю, — затараторила Люська. чего зря отпираться… Славка Соколов мне и крышку показывал… Написано: «Страна Чили, город Сантьяго, монастырь…»

Серёжка чуть буханку не выронил:

— Я же говорил ему… Не пропустят… Ну, как он не понимает.

Слова его были непонятны для Люськи, но она уже не пыталась и разобраться в них. Новость, которая обрушилась на неё, была столь важна, что не терпела уточнения в деталях, Люська уже не могла тянуть время. Носить новость в себе было ей не под силу.