Так и не придя к консенсусу, заговорщики решили всё же исследовать карту подробнее: возможно, получилось бы задействовать какие-то внутренние ресурсы и особенности острова?

Из примечательных вещей на Кесе были обнаружены: скалистые мысы — пять штук, реки — две штуки, горы — одна гряда, горная обитель — в единственном экземпляре.

— Проэйты [1], что ли? — удивлённо переспросил Этрэн, наткнувшись на то, что Илмарт посчитал языческим монастырём.

— В самом деле? — заинтересовался Тогнар, вглядываясь в подписи. — И что они только на Кесе забыли? — удивился он, но тут же сам себе ответил: — Впрочем, должно быть, ещё с имперской эпохи [2]… Нет, — отмахнулся он, — с проэйтов нам толку не будет.

Соглашаясь с этим выводом, Этрэн кивнул. Проэйты, определённо, не стали бы участвовать ни в каких заговорах. Они были, если можно так выразиться, добром без кулаков — квинтэссенцией миролюбия и незлобивости. Концепция «убить одного дурного человека, чтобы он перестал творить дурное», совершенно точно, была им в высшей степени чужда.

— Впрочем, — постучал Тогнар пальцами по карте, о чём-то задумавшись, — давай-ка завтра сходим разузнаем.

В столице, конечно, находилось довольно много представителей этого ордена, так что можно было попытаться разжиться информацией об их собратьях на Кесе.

На другой день они нанесли визит одной бодрой и милой старушке. Бабулька под девяносто лет совсем не выглядела дряхлой. У неё было доброе и чистое лицо с сияющими тихой радостью глазами — собственно, вычислить проэйта в толпе можно было именно по таким лицу и глазам, это было их «профессиональной» чертой.

— Да-да, дорогой господин Тогнар, — весело кивала она, узнав, в чём суть вопроса. — Обитель на Кесе, в самом деле, существует уже несколько столетий, — она вполне свободным и быстрым шагом подошла к книжному шкафу в своей гостиной и без долгих поисков вытащила оттуда достаточно толстый том. — Она, в основном, известна своими прекрасными травниками, — том лёг на столик перед гостями.

Раскрыв его, Тогнар с уважением присвистнул. Это оказался тот самый травник, и сделан он был с восхитительной любовью к деталям. Сложно было бы определить сходу, что вызывает больше восхищения у смотрящего на его страницы: детальные красочные иллюстрации — или каллиграфически выведенные чёткие строки.

После друга книгу полистал Этрэн, тоже весьма проникшийся уровнем проделанной работы — информация о свойствах и способах применения растений явно собиралась с той же дотошностью и тщательностью, как и рисовались иллюстрации, и выводились буквы.

— Университетский уровень! — вынес он вердикт.

В самом деле, справочник такого рода сделал бы честь любому университету.

Старушка мягко рассмеялась — старческое дребезжание лишь слегка портило этот звук — и с такой гордостью, будто лично основала обитель, отметила:

— Сделано женскими руками, дорогой господин Дранкар, — и не без ехидства отметила: — То, что университеты не желают принимать женщин, не означает, что у нашего пола не хватает ума на такие вот маленькие чудеса.

Среди проэйтов были представители обоих полов, но, как выяснилось, интересующая их обитель была именно женской, и долгие века специализировалась именно на сборе и анализе информации о свойствах растений.

Тогнар заметил, что сведения эти взволновали Этрэна; хотя он и продолжил любезный разговор, машинальным жестом он свёл ладони перед собой домиком, ударяя мелкими пружинистыми движениями подушечками пальцев друг о друга.

— Что такое? — с любопытством спросил Тогнар, едва они вышли от старушки.

— Дома! — отмахнулся Этрэн, и пришлось любопытство укротить.

Лишь добравшись до кабинета и убедившись, что их никто не может слышать, Этрэн, нервно расхаживая туда и обратно, поделился:

— Ты знаешь, я не придал этому значения раньше, но Милдар говорил, что Сэнь едет с ними.

Сэнь была дочерью умершего не так давно кармидерского профессора, которую Этрэн, по совету только-только бежавшего из Ньона Дерека, рекомендовал через Милдара Эсне. Молодая женщина активно включилась в образовательные проекты солнечной госпожи — в частности, сперва преподавала в той самой школе для девочек, которую организовала Эсна, а позже перешла в более крупный проект.

Однако, несмотря на активное участие Сэнь в этих делах, она не входила в свиту солнечной или в число её близких друзей, и уж тем паче никакого отношения не имела к свите Грэхарда, поэтому не было ни одной причины для неё ехать на торжества на Кесе — и даже были причины не ехать, поскольку её длительное отсутствие было для проектов Эсны нежелательно.

Милдар, однако же, писал со всей определённостью, что Сэнь на Кесе будет — он полагал это важным аргументом для Этрэна, поскольку Этрэн был старым другом её отца и питал к ней тёплые родственные чувства. На момент получения письма купец не обратил особого внимания на эту информацию — он склонялся к тому, чтобы не ехать, поскольку здоровье его требовало теперь длительного отдыха. Однако, узнав, что на Кесе есть женская обитель, которая несколько веков занимается проектом, который без всяких допущений можно и нужно было назвать научным, Этрэн подумал, что обитель эта не могла не заинтересовать Эсну, и что, видимо, она едет на Кес с Грэхардом — в сопровождении Сэнь как консультанта.