— В любом случае, — примирительно заметила Тэнь, — я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.

— В самом деле? — холодно переспросил Райтэн.

Ему было досадно и больно, что Руби — лживая, мерзкая, лицемерная Руби! — смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив — его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! — совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!

В глазах Райтэна Руби была существом, недостойным дышать с ними одним воздухом, и он отчаянно желал напомнить ей её место и указать на это место Тэнь, которая в упор не желала видеть, кого именно она так пылко защищает.

— Кажется, — ледяным тоном продолжил разъяснять свою позицию Райтэн, — мы как раз и говорили сейчас о том типе людей, которые реализуют свои амбиции за чужой счёт, нимало не заботясь о других, — он бросил на Руби злой острый взгляд.

Кайтэнь побледнела от гнева.

— Ты не у себя дома, брат, — бесконечно холодным голосом окоротила его она, отставляя чашечку.

Они принялись мериться взглядами; уровень драматизма в комнате заметно повысился.

— Уф! — неожиданно заявил Дерек, выходя вперёд, плюхаясь в соседнее с Руби кресло и ухватывая со стола печенье. — Типичные Тогнары, да? — поделился он с Руби вроде шёпотом, но слышали его все, и демонстративно принялся грызть печенье.

У Райтэна от злости дёрнулась щека.

Пожав плечами, Руби позвонила в колокольчик, чтобы велеть подать чаю на всех. Однако даже после отданных Кайтэнь распоряжений касательно чая оставшиеся мужчины не изъявили намерений присоединиться к сидящей компании.

— В ногах правды нет! — пропел Дерек, с беззаботным видом разглядывая потолок.

Упрямое выражение на лице Райтэна демонстрировало, что за один стол с Руби он не сядет даже под страхом смертной казни. Илмарт, кажется, был с ним солидарен.

Оскорблённая Тэнь демонстративно не смотрела на них и сосредоточенно пила чай. Дерек лихорадочно пытался придумать какую-нибудь новую забавную выходку, чтобы разрядить ситуацию, но фантазия в кои-то веки ему изменила: он не простил Руби той боли, что она причинила Райтэну своим обманом, поэтому ему не очень-то хотелось её защищать.

Сама Руби, впрочем, выглядела совершенно спокойной и невозмутимой. Отпив чаю, она посмотрела на Райтэна с иронией и сладким тоном спросила:

— Так нравится чувствовать себя светлым безгрешным героем, Райтэн?

Тот раздражённо прищурился, но ничего не ответил.

Руби изящно повела рукой в воздухе и мягко продолжила развивать тему:

— Странно слышать такие претензии от человека, который однажды попросту схватил в охапку беспомощную, неспособную ему противостоять девушку, применяя силу, притащил её в ратушу и там, не считаясь с её мнением, за взятку заставил служащих оформить с нею брак.

Такая трактовка так глубоко и мощно оскорбила Райтэна, что он даже разомкнул руки, безвольно опустив их вдоль тела.

— Ну, знаешь ли!.. — со злой потрясённостью в голосе возразил он. — Вообще-то, я тебя защитить хотел!

— А! — глубокомысленно отреагировала Руби, кивая с сочувствием. — Да-да, благородный спаситель, конечно. Которому, — перешла она на серьёзный холодный тон, — было решительно всё равно, нуждается ли девушка в таком спасение. Лишь бы реализовать свои амбиции, прикрытые личиной благородства!

Взбешённый и глубоко оскорблённый Райтэн уже было рот раскрыл… но ничего не сказал.

Потому что он вспомнил недавний разговор с Олив — которая тоже пеняла ему на то, что ему лишь бы приложить свою заботу, а что об этой заботе думает сам объект её приложения, его не очень-то тревожит.

Он отмёл бы слова Руби как неслыханный идиотизм — если бы они не вторили словам Олив.

— Давай без этих игр, Руби, — вдруг вмешался в разговор Илмарт. — Ты осознанно провоцировала Тогнара, — напомнил он.

Та возвела глаза к потолку:

— Ну не на то же, чтобы он на мне тут же жениться побежал!

Мужчины поражённо переглянулись.

Лица всех троих стали совершенно ошарашенными.

— А на что же тогда? — первым переспросил Дерек.

У них у всех существовала в голове лишь одна трактовка той ситуации, возмущение Руби совершенно не вписывалось в ту картину, которую они себе представляли.

С точки же зрения Руби, ни один безумец не мог придумать план, который предполагал столь маловероятное развитие событий, как моментальный брак.