– Дарден! – призывая возлюбленного, крикнула Лея, пригвождая меня к стене. – Я хочу, чтобы он тебя убил. Ведь ты его так любишь, – самодовольно сказала она мне.

Я всё видела, но как из глубины туннеля под горой, с красными корнями от деревьев, прорастающих сквозь толщу земли. Ни пошевелиться. Ни вздохнуть.

В поле зрения мелькают мои друзья. Вижу, как падает Максим – над ним склонилась тварь, вырывая плоть из живота. К нему на помощь спешит Алина, а рядом с ней, зажимая окровавленную шею, падает Грег. Он пытается что-то сказать, но пропадает во тьме, а на его месте возникают Птолемей и Ян, изрезанные, с рваными ранами от клыков упырей, они бьются друг с другом, сметая всё на своём пути.

И вот появляется Дарден. Мой прекрасный принц. Спящий под чарами злой колдуньи. Как зомби, он неловко переставляет ноги, подходя к нам и бессмысленно смотрит на Лею.

– Дэнни, – говорит она. – Убей её. Освободись. Ты же знаешь, что так будет правильно. Она работала на Яна. Как дампир, она управляла тобой. Она приспешница твоих врагов. Она приложила руку к низложению твоей матери. Она никогда тебя не любила. Она использовала тебя и твоих близких. Освободи себя ради нашей любви!

Он как-то тяжело качается из стороны в сторону, будто собирая себя по кусочкам. Всё позади нас превращается в размытое чёрное пятно, а мы как в фокусе в белом свете. Лея вдруг сделалась прекрасной, Дарден преобразился в настоящего принца в своём чёрном костюме с фиолетовой розой в кармашке на груди, и даже я будто стала истинной ледяной королевой. Будто мы трое – на картине, написанной крупными мазками. Олицетворение финала. Моего финала?

Я вижу, как просыпается ненависть в его глазах. Вижу его любовь к Лее. Вижу, как он сбрасывает с себя оковы контроля, возвращая плавность движений. Дарден притягивает к себе упырицу и целует с такой жгучей страстью, будто огненный дракон выглянул наружу, пожирая любовь и вырождаясь в ослепительную жажду плоти. От такого поцелуя она растекается в объятиях возлюбленного, всем сердцем раскрываясь перед ним. Он выбрал её. Он её любит. Она во всём права. И теперь всё будет хорошо.

Отпуская девушку, Дарден разворачивается ко мне, обжигая всепожирающим ядом ненависти. В глазах Леи – торжество. В его – мой смертный приговор. На его пальцах отрастают когти, и они приближаются ко мне, ласково оставляя отметины на моей щеке, утирая выступившие слёзы.

Он почти нежен, деликатен. Будто я его любимая, а не Лея. Упырица наслаждается представлением моей беспомощности, того, как рвётся на лоскуты моё сердце. «Твоё сердце будет разбито», – вползают в голову слова Яна. Он был прав. Во всём прав. Увы, но слишком поздно. Я не могу отвести взгляд от Дэна, не знаю, видит ли Ян мой конец. Неужели всё закончится именно так?

– Это будет по заслугам, любимая, – говорит он.

Его глаза всё равно прекрасны, даже будучи красным островом посреди чёрного океана. Его запах всё ещё сводит меня с ума. Его близость – убивает надежду. Его горячка делает меня слабой. Его ненависть – превращает меня в мертвеца.

Дэн отводит руку назад, и я закрываю глаза, не желая видеть, как он вырвет моё проклятое сердце. И в этот момент гаснет свет.

Сквозь сомкнутые веки прорываются красные вспышки. Открыв глаза, я вижу множество неоновых лампочек, разбросанных по дну бассейна. А между ними – мерцающие тени, быстрые и стремительные. Воздух пропах кровью. Грязью. Болью. В нём звенят миллионы оттенков криков агонии, нестерпимой муки.

Я начинаю дышать. А потом вижу Дардена. Его рука по локоть в груди застывшей Леи. Её глаза вновь побелели, в них – недоумение. За её спиной возникает Ян. Его красный костюм насыщен более тёмными, бордовыми тонами от пролитой крови. Он ухмыляется, а потом одним стремительным и мощным движением отрубает ей голову. Упырица так и не успела понять, что ей никогда не были верны.

Потоком хлещет кровь, попадая на наши лица. Окончательно спадает влияние Леи, и я падаю на колени. Всё кончено.

– Вставай, Дари, – кричит Ян, и Дэн помогает мне подняться. – Ты выполнила свою часть сделки. Я отдаю тебе долг.

Он толкает ко мне Птолемея. С патроном что-то не так. Из него так и льётся чёрная жижа: вытекают глаза, рот – как грязная тряпка на белом лице. Изрезанный, с рваными ранами, бывший охотник лишился правой руки до локтя, и из обрубка, сквозь порванный рукав, стекает чёрная жидкость. Он дышит с присвистом и едва может стоять на ногах. Кажется, он пытается что-то сказать, но из глотки доносится лишь бульканье.

– Не волнуйся, он не помрёт, пока ты с ним не закончишь, – говорить Ян.

Гнев, что всё это время тлел в моей душе, разгорается до неистового пламени, сжигающим ледяную королеву. Однако я колеблюсь. Меня держит Дарден. Я чувствую его дрожь, его смятение, его отчаяние.

– Я слышал всё до последнего слова, Дари, – шепчет он на ухо. – И не возражаю.

И это как получить индульгенцию. Я бросаюсь вперёд, нанизывая Птолемея на свои когти и поднимая его над собой с лёгкостью пушинки. Он совсем ничего не весит против моей ярости. Мешок с костями, а сколько боли он мне причинил!