– Эх ты, голова... хвост, - засмеялся Вяча.
– А ты знаешь, сколько видов рыб существует на свете? Не знаешь? Двадцать пять тысяч...

– Ты считал?
– в свою очередь, рассмеялся Егор.

– Не я, а ихтиологи считали. А знаешь, сколько лет живут некоторые рыбы? Тоже не знаешь, рыбак! Некоторые живут до ста лет.

– Врёшь.

– Не вру. Я в книге читал.

– Вот бы тебе, Егор, такую рыбку выловить, - пошутил Степан Иванович. Вытянешь?

– Не вытянуть, такая враз сорвётся.

– А ты стальным тросом лови, - посоветовал Вяча.

– В нашей реке таких рыб не бывает, - убеждённо заявил Егор, - так что напрасно беспокоишься. Вот ты вигвам хотел строить, а сам валяешься.

Вяча потянулся и встал.

– Сейчас уже некогда, - сказал боцман.
– Нужно плыть.

– А может быть, ветерок потянет, - с надеждой заметил Ян.

Степан Иванович оглядел небо.

– Обязательно потянет. Все признаки. Собирайся, команда! Один конец, пять узлов...

Путешественники проплыли мили три, и тогда в самом деле с северо-запада потянул ветер. Но, предвещая его, боцман не предполагал, что он достигнет такой силы.

В этих местах Северная Двина достаточно широка, чтобы шторму разгуляться почти как на море.

Волна поднялась высокая, крутая - с шумными всплесками и грозными белыми гребнями. При такой волне "Ласточку" могло захлестнуть и даже опрокинуть.

Боцман скомандовал:

– Право руля! К берегу! Приготовиться к швартовке!

Едва прозвучала эта команда, как нос шлюпа резко пошёл вниз, и ревущий вал накрыл его. При втором ударе волны вода в шлюпе покрыла телгаса - решётчатые покрытия днища. Матросы экипажа вымокли до нитки. А река всё больше свирепела, бушевала, ожесточалась.

В такую переделку "Ласточка" с новым экипажем попала впервые. Но боцман был уверен в своём шлюпе, как был уверен и в своей команде. И действительно, ни один из них не дрогнул, на лицах не было и тени страха. Все действовали дружно: и на вёслах и у водоотливной помпы, а Ян Эрмуш на руле, управляя шлюпом, даже улыбался.

Родной город

Продовольствие заканчивалось. И боцман решил повернуть "Ласточку", взяв курс на Архангельск.

– А как же кафтан?
– спросил Вяча.

– А может, кафтан давно износили, - насмешливо предположил Егор.
– А может, и совсем никакого кафтана не было.

– Трудно даётся нам этот кафтан, - сказал Степан Иванович.
– Но унывать не будем. Кафтан мы, правда, не нашли, да зато кое-что повидали. Это уже хорошо.

– И кафтан больше искать не будем?
– встревожился Вяча.

– Будем, обязательно ещё раз поплывём, - заверил боцман.

На последней остановке перед Архангельском "Ласточка" пришвартовалась у лесозаводского причала, рядом с маленьким буксирным пароходиком "Белуха". Капитаном и матросом в одном лице на "Белухе" был юркий старичок по отчеству Карпыч. Сморщенное лицо старика необыкновенно быстро преображалось: то оно улыбалось, то через минуту вдруг омрачалось и почти свирепело, но как-то по-детски. Неопытному в водных делах человеку трудно было определить, кто старше - буксирный пароходик или его капитан.

Едва "Ласточка" подошла к причалу, как капитан "Белухи" уже подбежал к ней. Он и Степан Иванович оказались старыми знакомыми.

– Ты что же, Степан, с "Буревестника"-то списался?

– Прогнали, - усмехнулся боцман.
– На пенсию.

– Да ведь ты моложе меня. А мне свою любушку жалко бросить. Хорошая она у меня, дролюшка, хотя и не молоденькая. Голубонька она моя ненаглядная никогда не подводила. А ведь и моложе-то меня всего годков на пять.

– Ну, на пять...
– шутливо возразил Степан Иванович.
– Тогда бы её давно списали.

– Да вот меня-то не списывают.

– Тебя, Карпыч, в пароходстве спросить обязаны, а "Белуху" спрашивать не будут. Дадут приказ-команду и поволокут твою дролюшку на металлолом.

– А я не позволю. Не позволю мою любушку на металл!

Но настроение у капитана "Белухи" менялось так же быстро, как и выражение его лица.

Пока он разговаривал с боцманом, неожиданно накатившейся от близко прошедшего быстроходного катера высокой волной "Белуху" развернуло. Так же неожиданно швартовый канат лопнул, и пароходик отнесло от причала.

– Ах ты старая дура!
– заорал старик на свою "дролюшку".
– Ах, ведьма, ленивая кобыла! Не могла сама закрепиться.

Он обращался к своему судну, как к живому существу. Ребята едва удерживались от смеха.

– Отдать концы!
– скомандовал боцман.

И минут через десять "Белуха" на буксире была водворена на прежнее место у причала.

Матросы "Ласточки" помогали Карпычу пришвартовать "Белуху", а он их поучал:

– Э, куда, куда?! Не так! Не так! Это вам не академия! Тут думать надо!