— Надеюсь, Исар и правда не против, — вздыхает он, подходя. — Мне он никогда не казался человеком, который без вопросов пустит чужаков в дом своей жены.

— Мне кажется, Арай нашла к нему подход, — неуверенно замечаю я. — Ну или по крайней мере в процессе поиска. А чего ты не предложил им во дворце пожить?

— Ирнчин не пустит, — качает головой Азамат. — Эта женщина… Камышинка. С ней что-то не то. Мне кажется, она не человек.

— Ну интересное кино, — фыркаю я. — Ирлика и Хоса пускает как-то. Да и кто она по-твоему? На хозяйку леса не похожа.

— Не похожа, — соглашается Азамат. — Но… Мать Чачи сказала, что на неё все слетаются. Мне кажется, дело не только в её, хм, внешности. От неё веет чем-то таким… Как будто приманивает.

Я кошусь на него исподлобья.

— Тебя и Алтошу не приманило вроде.

— Ну, Алтонгирела такими штуками не проймёшь, он сильный духовник. А я… — он смущается, и мой взгляд становится пристальнее. — Поначалу это почувствовал, но… Я же знаю, что прекраснее моей жены никого на свете нет, так что я удивился. И понял, что это ощущение какое-то… искусственное, что ли.

— А Алтонгирел заметил, что с ней что-то не так? — спрашиваю я, решив не теребить Азамата на неловкую тему. В конце концов, он никогда не давал мне повода для сомнений, и обращать внимание на чересчур заинтересованный взгляд на странную красавицу — ниже моего достоинства.

— Сначала нет, но когда я сказал, он обещал проверить. Тут до дома твоей Ветки две двора, но мы действительно всех мужиков с округи собрали, пока дошли. Ты представь, что будет, если вся канцелярия… и слуги… В общем, Веткин дом — это лучше, чем дворец.

— А ты слышал когда-нибудь о таких женщинах? — продолжаю выяснять я. — Может, она богиня?

Конечно, мне странновато, чтобы богиня вышла замуж за Чачу, да и вообще за человеческого мужчину. Вроде бы они этим не особо увлекаются, даже в мифологии всего один такой сюжет, насколько я знаю.

— Мне кажется, что-то такое мне когда-то попадалось, — щурится Азамат. — На память не помню. Но что-то это было… Не знаю, не очень весёлое, что ли? Скорее всего, упоминалось в балладе, а они в принципе грустные. Не знаю, пока не могу ничего сказать, надо поискать по источникам.

Я пытаюсь вызвать перед глазами образ Камышинки и её детей. Дети как дети, а сама она — помимо того, что действительно глаз не отвести, — примечательна разве что уж очень большим животом.

— Интересно, на каком она сроке, — бормочу я. — А то как бы не пришлось ночью к ней срываться принимать роды.

— Я вот ещё о чём подумал, — снова заговаривает Азамат. — И мать, и жена о Чаче очень пекутся. Но дарёной одежды я на нём ни разу не видел.

— Думаешь, она шить не умеет?

— Думаю, что он её очень хорошо прячет.

Сыновья Камышинки, похоже, нечасто встречали незнакомых людей. В Доме целителей они жались к матери и старушке, что выглядело странно для мальчишек их возраста, но Арай помнила себя в детстве: после смерти матери отец практически не выпускал её за ворота своего тщательно огороженного дома, и когда она впервые смогла перелезть забор, вид чужих людей на улице едва не загнал её обратно.

— Идите погуляйте хоть, — посоветовала им мать Чачи на второй день, когда всё семейство закончило завтракать.

Поскольку Исар стал давать Арай деньги на повседневные нужды, она теперь и вовсе не пыталась готовить, а заказывала завтрак и ужин из ближайшего трактира. Старушке, кажется, это не очень понравилось. Она всю жизнь прожила в деревне и привыкла полагаться на то, что вырастила сама или собрала в лесу, ну в крайнем случае купила в виде исходных продуктов. Еда же, приготовленная какими-то чужими людьми за деньги, вызывала у неё подозрения. Но в чужом доме, куда её пригласили по доброте душевной, она держала своё недовольство при себе, только спросила, не будет ли Арай против, если она сварит чего-нибудь на обед и ужин.

Арай не возражала, вот только она не хранила дома продукты, а потому достала несколько монет и выдала их старшему мальчику.

— Пойди на рынок и купи, что бабуле нужно, — проинструктировала она, надеясь, что старушка не обидится на такое слово. Мальчишки, скорее всего, называли её по имени, но Арай его не знала, а спрашивать было неловко.

Мальчик отпрянул от неё, глядя в пол, но деньги взял.

— Я не знаю, где рынок, — тихо признался он.

— Из дома выйдешь и налево, по большой улице прямо пока в рынок не упрёшься, — объяснила Арай. — Но если что, спросишь любого прохожего, все покажут. — Она подумала и добавила: — Я когда только сюда приехала, тоже боялась к чужим людям подходить с вопросами. У меня дома все всех знали, а чужаков обходили стороной. Но тут столица, людей много, всех знать невозможно, и можно с кем угодно поговорить, никто не удивится. Пойдёмте со мной, я на учёбу, выйдем вместе.