— Что? — не выдерживаю я. — Что-то не так?

Стас улыбается уголком губ, а меня окатывает горячей волной от того, как он на меня смотрит. Как когда-то в первые месяцы знакомства. Горячо и жадно. В темных глазах плещется неприкрытое желание. Мужское желание, которое чувствуется даже на расстоянии. От которого захватывает дух и оживают бабочки в животе. Предательницы!

Вокруг ни души. Тишина, ночные сумерки и мы вдвоем. Слишком близко, чтобы не реагировать. Эта проклятая химия между нами так никуда и не ушла. Я по-прежнему теряю голову, стоит Горову оказаться рядом. Это не лечится, не забывается, не проходит. Не вытравливается другими мужчинами, я пробовала! Все не то и не так.

И только с ним я ощущаю весь спектр эмоций, начиная с простого волнения в груди и заканчивая первобытной страстью, которая напрочь отключает мозги.

Почему?

За что мне это?!

Я нервно выдыхаю, разрывая зрительную связь. Хватаю кружку с остывшим чаем и залпом допиваю. Пытаюсь переключиться на что-то другое, как внезапно слышу то, чего совершенно не ожидала услышать от Горова:

— Катюш, выходи за меня замуж?

Чай выходит через нос. Я закашливаюсь.

— Что? — хриплю, все еще ожидая услышать, что это глупая шутка. Но прямой взгляд и молчание собеседника убеждают меня в обратном. — Ты издеваешься?! — начинаю закипать по-настоящему.

Он меня провоцирует? Понятно же, что после таких вопросов ровного и спокойного разговора не выйдет. Или я реально выгляжу в его глазах дурочкой?

— Нет, я серьезно, — едва заметно ведет головой.

На минуту мы замолкаем, глядя друг на друга. Я совершенно перестаю понимать Стаса.

Что вообще происходит? Что за игру он ведет? И какие в ней ставки?

— Зачем? — жестко звучит мой голос.

— Зачем люди женятся? — Его тон в противовес моему мягкий и подкупающий.

— По разным причинам. Любовь, деньги, дети, глупость, статусность. Да куча факторов. Я здесь при чем?

— Позволишь? — кивает он на чай.

Наливает в мою кружку напиток и задумчиво пьет маленькими глотками. В прошлом мы часто так делали — делили одну кружку на двоих. Стас приходил поздно вечером домой с работы, ужинал, и мы садились смотреть фильм. Я заваривала чай, приносила что-нибудь из сладкого, каждый раз отвоевывая свой стакан, хотя неизменно брала два: себе и Стасу. Он всегда говорил, что из моего ему вкуснее.

И сейчас Горов делает то же самое, заставляя вспоминать прошлое. То самое прошлое, где мы были счастливы, где я любила его.

Отворачиваюсь, делая вид, что мне безразлично, а после и вовсе встаю. Посидела в тишине, называется.

— Делай, что хочешь. Я спать.

Горов ловит меня за локоть, вставая следом и загораживая выход. Решительный вид и хмурая складка на переносице дают понять, что он не договорил. От довольной улыбки, что блуждала по его лицу еще несколько минут назад, не осталось и следа.

— Ты не ответила, — всматривается напряженно в мое лицо.

Вырываю из его хватки локоть и пытаюсь обойти.

— Я сказала, что можешь наливать себе чай. Это твоя посуда, твой дом, твои продукты. Дай пройти, Стас! — начинаю психовать.

Но Горов упирается обеими руками в дверной проем беседки, окончательно блокируя выход.

— Ты не ответила, выйдешь ли за меня замуж, — сверлит тяжелым взглядом.

— Серьезно? — пробивает меня на истерический смех. — Ты ждал, что я соглашусь? А что так несерьезно? Где оркестр? Кольцо? Коленопреклоненная поза? Горов, чего ты от меня хочешь?! Поиздеваться? — повышаю тон, не задумываясь, что в ночной тишине голос звучит очень громко и нас могут услышать.

Прислуга, если она здесь есть, охрана, соседи. Хотя чего мне стесняться? Это не мои соседи, так что плевать.

Стас хмурится и делает шаг навстречу. Подходит вплотную, не отводя глаз. Стойко выдерживает мой взбешенный взгляд и тянется рукой к моей щеке. Пытается дотронуться, но я резко движением ладони отбиваю этот жест.

Мне хочется ударить его еще раз. Сильнее. Больнее. Чтобы почувствовал, чтобы прочувствовал, как это больно, когда играют на твоих чувствах.

— Вернуть тебя хочу — заявляет прямо.

У меня перехватывает дыхание. В горле горечь. Перед глазами вспыхивает яркая картина, где он с полуголой секретаршей в офисе. Хочется плакать, кричать, истерить. Вся та боль, которой я не давала выхода, которую игнорировала столько лет, пытаясь не думать, не вспоминать, неконтролируемым потоком рвется наружу. Сносит невидимые барьеры.

— А больше ты ничего не хочешь? — выдавливаю ядовито.

— Хочу. — Обжигающий взгляд.

Прямой, говорящий. Он не врет. Хочет, ага. Наигрался со шлюхами и решил разбавить романтичной дурочкой-бывшей?