— А не пошел бы ты… — Теряю остатки самообладания и со всей силы замахиваюсь ладонью для пощечины.

Горов ловит мою руку, блокируя удар, и вжимает в себя так, что мне даже дышать становится трудно.

— Пусти! Отпусти, говорю, слышишь? Ненавижу! Тварь! Урод! Сволочь! Иди к своим бабам, а меня не трожь, понял?!

Я бьюсь в его стальных объятиях как птица, пойманная в клетку. Меня колотит от злости, обиды, жалости к самой себе. Рвет изнутри. Я впервые за пять лет даю волю этим чувствам, позволяю себе окунуться в их бурлящий поток. Пережить, наконец, его измену.

Горов не пускает. Он терпеливо ждет, крепко прижимая к себе и слушая поток моих мыслей. Как я его ненавижу, кем считаю, где желаю оказаться, куда посылаю.

И спустя несколько минут моя истерика затухает. Эмоции сходят на нет, голова без мыслей, внутри тоже звенящая пустота. Я чувствую себя выжатой насухо. Поэтому, когда Стас начинает говорить, у меня нет ни сил, ни желания ему огрызаться.

— Послушай меня, пожалуйста, Катя. Просто выслушай, ладно? Это важно. Я не изменял тебе, когда мы были вместе. Та сцена в офисе была фикцией. Я знал, что ты в здании, что поднимаешься ко мне. Вызвал секретаршу, приказал ей раздеться, сыграть мою любовницу, чтобы ты поверила. У меня ничего с ней не было и не могло быть: она вообще замуж собиралась. Девчонка даже играла неубедительно, как по мне, но повторять не пришлось: ты поверила. Так было нужно, понимаешь? Если бы был другой способ — я бы использовал его, я бы никогда… — Он тяжело вздыхает и ненадолго умолкает.

А у меня в голове со скрипом проворачиваются шестеренки. Информация с трудом доходит до воспаленного сознания. Он подстроил сцену измены? Так было нужно? Для чего?

— Зачем? — уточняю вопреки.

Несмотря на то, что не хочу слушать его оправдания. Что бы он сейчас ни сказал — это ложь. Я все видела своими глазами, а его попытки обелить себя не что иное, как желание запудрить мне мозги. Выставить себя белым и пушистым ради каких-то своих целей.

— Потому что я боялся тебя потерять.

— Горов, тебе самому не тошно от твоего вранья?! Мог бы хотя бы что-то убедительное придумать.

— Не перебивай! — затыкает спокойным, но бескомпромиссным тоном. — Я не рассказывал тебе о том, что у меня тогда начались проблемы. Не хотел волновать. Да и не думал, что дойдет до чего-то серьезного. Просто появился конкурент, просто захотел отжать у нас бизнес. Вернее, выдавить нас из той ниши, которую мы успели занять на рынке. Мы знали, что он непростой человек — один из тех, что поднялся в девяностых, — и понимали, кому переходим дорогу, но у нас тогда так поперло, да и на дворе давно не девяностые, что плюнули и продолжили работать как ни в чем не бывало. Тем более у моего компаньона Салиева была поддержка. Он обещал, что та гнида нас не тронет, что он договорится. А потом… — Стас сбивается, замолкая на несколько секунд. Напрягается. — А потом жена Руслана с дочерью попадают в аварию.

Внутри что-то слабо отзывается.

Я смутно припоминаю, что слышала об этом. Уже не помню — Стас говорил или в новостях мелькало. Кажется, ребенок выжил, а вот женщина скончалась еще до приезда скорой. Темное дело. Ни виновника не нашли, ни что толком произошло не смогли выяснить. Трагедия произошла на малооживленной трассе.

— А спустя неделю в твоей машине нашли взрывное устройство. Случайно. Я должен был ехать на ней в тот день. Если помнишь, я тогда поменял чуть ли не всю охрану.

Мне становится не по себе.

— Ты говорил, что заключил контракт с другим охранным агентством. И нанял мне личного водителя…

— Я не хотел тебя пугать.

Это тоже было. Именно с того момента и посыпались наши отношения. Стас стал раздражительным, злился по мелочам. Помню, он тогда настойчиво предлагал мне съездить проведать родных, говорил, что за это время утрясет свои проблемы, но я отказалась. Не желала бросать его в разгар трудностей.

— Ты хочешь сказать…

— Эта гнида знала, куда надо давить. Знала наши слабые точки и активно давила на них.

— Но если это так, почему ты мне ничего не сказал?! — возмущенно поднимаю голову.

— А что бы это дало? Давай начистоту: ты бы уехала?

Я открываю рот, чтобы возразить, и… не нахожу что ответить. Потому что он прав.

Горов терпеливо ждет, пока я прокручиваю ситуацию в голове. Вспоминаю. Какие-то мелочи, которые раньше не давали мне покоя, выстраиваются в полноценную картину. Обрывки телефонных разговоров, непонятные звонки с незнакомых номеров, намеки.

Уехала бы я, если бы знала, что ему угрожают? Если бы понимала, что все настолько серьезно? Бросила бы его ради личной безопасности? Конечно, нет!

— Вот видишь, — усмехается Горов, и я понимаю, что последнюю фразу произнесла вслух.

Я не знаю, злиться мне на него или благодарить. Часть меня понимает его действия. Стас правильно спрогнозировал: я бы ни за что не уехала от него в такой момент. Это не значит, что я продолжила бы вести прежний образ жизни. Какие-то аспекты пришлось бы пересмотреть однозначно, но на отъезд я бы точно не согласилась. Отсиживаться за сотни километров от любимого человека, зная, что его в любой момент могут покалечить или убить?! И не иметь возможности быть рядом?