– Чего звал-то? – грубым тоном буркнул Себастьян и сердито нахмурился.

– А, так ты только за этим! – насмешливо заявил Мартин и махнул рукой, – Я-то думал!..

Тут он вновь взялся за свою тетрадь и принялся увлеченно промакивать свои размашистые каракули, временами старательно дуя на них. Себастьяну довольно быстро надоело это унизительное издевательство, и он уже было собрался демонстративно покинуть «кабинет», одарив на прощание «строгую врачебную интеллигенцию» парой ласковых, но тут Мартин вновь подал лукавый голосок.

– Видишь ли, дружочек, – учтивым тоном произнес он, размахивая тетрадкой, – дело в том, что я давно заметил, что ты имеешь явные проблемы со сном и, как мне кажется, тут дело далеко не в повышенной тревожности. Возможно, значимая толика твоей прескверной напасти кроется именно в соседстве со мной. Ежели это так, то немедля приношу свои глубочайшие извинения за то, что невольно заразил тебя своей возмутительной бессонницей. Клянусь, я это не специально.

– Чего?! – воскликнул Себастьян, вскакивая с места.

Бросив тетрадь на стол, Мартин неспешно поднялся во весь свой стремительный рост, клятвенно прижал руку к сердцу и со словами: «Премного извиняюсь!», одарил Себастьяна кратким кивком наигранно-почтительной услужливости, после чего принялся мельтешить взад-вперед, заложа руки за спину и звонко чеканя каждый шаг.

Обветшалый пол, представляющий собой облезлые подгнившие доски, отозвался надрывным скрипом, грозясь вот-вот провалиться под Мартином при каждом его очередном шаге.

Себастьян замер в ожидании внезапной кульминации непредсказуемых последствий по отношению к «строгой врачебной интеллигенции», среди которых самым страшным могло быть сильное повреждение провалившейся ноги, возможно даже и с переломом.

Что делать в случае подобного несчастья, Себастьян даже представить себе не мог. С замиранием сердца наблюдал он за каждым звонким шагом и все ждал и ждал, но пол почему-то никак не проваливался.

– В ранцах я имел разговорчик с твоим строгим родителем, – меж тем молвил Мартин каким-то невеселым тоном, – все ж таки твои истерически стонущие крики вынудили его к беспокойству, и он отозвал меня на совместное курение. Деревня деревней, а все ж таки знает, шельма растреклятая! Лучше бы газовое электричество потрудился бы провести в доме, а то от керосинки твоей растреклятой скоро угорим вусмерть!.. В общем, покурили, пообщались… Я узнал о себе много нового, а заикнувшись о городских, еще и получил наистрожащий выговор… Хоть и без вазелина обошлось, но все равно приятненького мало… Крайне мало…

Заслышав краем уха нотки возмущенной обиды, Себастьян дрогнул от страшной догадки. Напрочь забыв о неминуемом переломном моменте, он резко прервал свою настороженную слежку и поспешил исправлять ситуацию.

– Мартин, – взмолился Себастьян, на всякий случай, готовый пасть на колени, – сидишь и сиди себе тут спокойненько! Не надобно тебе уходить обратно в Город! Староста Фрэнк платить тебе, и так, будет!

– Ну да… будет… – невесело пробурчат тот, – когда-нибудь пренепременно да будет…

Тогда Себастьян заговорил об «отчаянно нуждающейся больнице», как благодаря Марину она преобразилась, но тут же был перебит лукавой усмешкой и властным жестом молчать.

– Также я говаривал с твоим строгим родителем и за тебя, бестолочь моя истерическая… – молвил Мартин печально-возмущенным тоном, – Все ж таки пожалел, что не взял с собой вазелину! Уши смазать не помешало б…

Он резко осекся и принялся нервно чесать пальцем в ухе, вызвав тем самым невольное хихиканье со стороны Себастьяна.

– А так как, к своему глубочайшему сожалению, я особо ничем помочь тебе не могу, – произнес Мартин, не отрываясь от своего важного занятия, – то надеюсь загладить свою вину хотя бы этим…

Загадочно поманив за собой Себастьяна, он поспешно покинул кабинет и устремился к противоположной двери с табличкой «Смотровая», успев на ходу прочитать обширную лекцию о какой-то загадочной «инсомнии», делая основной упор на то, что «то вовсе не заразно».

– Вот, – с ликующим видом вскоре заявил Мартин, радушным жестом указывая Себастьяну на обеденный стол, накрытый белой простынею, из-под которой свисали кожаные ремешки, – ложись и отдохни, как следует! Можешь спать хоть до поздней ночи!..

Не в силах оторвать взгляда от «страшных перевясел» Себастьян, боязливо сглотнул и протестующе замотал внезапно взмокшей кудрявой головой.

– Не боись, – участливо заявил Мартин, – от твоего строгого родителя прикрою…

– Я туда не лягу… – чуть слышно прошептал Себастьян, продолжая усиленно таращиться на «страшные перевясла».

– Чегось это так? – ехидно парировал Мартин и невозмутимо добавил, – Подумаешь, жестковато малясь, зато для спины, знаешь ли, весьма полезненько!..