Чёрное сердечко проросло, возродилось из пепла, создав там место для Ксавье Торпа. Оно выросло мгновенно — когда во сне она увидела его в первый раз и приняла за плод своей фантазии. Её тогда удивило, что воображение могло нарисовать ей оживших мертвецов или чудовищ, да даже любого другого человека, но пришёл именно Ксавье и стал её целовать.

Она едва не вырвала цветок своего чёрного сердца с корнем, когда поняла, что видела настоящего парня, однако что-то её остановило… и своевольное растение укрепилось в её душе сильнее. Ксавье Торп ничего не требовал от неё, ничего не хотел, терпел её такой, какой она являлась… не ждал за это ни благодарностей, ни вечной преданности, ни чего-то другого. Даже во сне, когда думал, что она лишь плод его воображения, не стал опускаться до обычных звериных инстинктов и использовать её для секса.

За это захотеть его могла уже она. Во всех смыслах, что человечество вложило в это слово.

А потом его касания и вовсе вернули её в реальность, где всё испытанное позабылось и почти позволило чёрному сердечку сгнить и исчезнуть. Но всего одно прикосновение к руке — и уже в ледяном океане её души стал растапливать айсберги маленький чёрный цветок.

— Я вспомнила.

— Что?.. — кажется, он её не понял.

— Это, — и не стала томить: прильнула к его губам мгновенно.

Сначала он оторопел, никак не отвечая на её проявление чувств к нему. Но ещё секунда — и его тёплые ладони коснулись её щеки и шеи, осторожно притягивая к себе. Почему-то нежности со стороны Ксавье её не раздражали. Они ненавязчивые. А касаться сухих и покрытых трещинами после болезни губ — приятно. Они ей напомнили листы смятого пергамента.

Он от неё отстранился, но рук не убрал.

— Ты правда не помнила?.. — ещё никогда она не видела, чтоб его глаза так блестели, даже во сне.

Кажется, это чувство, что заставляло его глаза сиять ярче ламп в операционной, наименовали счастьем.

— Да, — конечно, она не улыбнулась ему.

Но Ксавье широко улыбнулся за них двоих.

И поспешил поцеловать во второй раз, уже скользнув разгорячившимися пальцами с её щеки к затылку, взъерошив волосы. Теперь, не во сне, она ощущала все изменения, что происходили с его телом от поцелуев. Чувствовала, как кожа раскаляется, отчётливо слышала быстрые удары сердца и сбитое дыхание. И руки, что касались её всё более уверенно.

Вскоре и она опустила руки на него. Пальцами левой сжала плечо, а правой обхватила гульку на его затылке — оттуда сразу стали вылетать пряди, и лишь её рука удерживала их в порядке. Когда-нибудь она научит Ксавье фиксировать причёски.

Она разомкнула поцелуй и отстранилась. Парень тотчас взглянул на неё с тревогой. Или с другой эмоцией, она не знала.

— Мне всё нравится, — заверила его Уэнсдей, отметив, что едва узнала свой собственный голос. — Но сейчас у нас не так много времени.

— Да, наверно… — согласился он и убрал от неё руки.

— Если мы выживем, займёмся сексом? — у парня дёрнулся вбок левый глаз, а челюсть безвольно опустилась.

Из приоткрытого рта донеслись неразборчивые мычания, но всё же Ксавье взял себя в руки, сглотнув.

— Знаешь, я сомневался, знаешь ли ты, что это такое, — и он засмеялся, схватившись руками за лицо.

— Я знаю о человеческой анатомии и физиологии явно больше тебя, Ксавье. И я наблюдала за совокуплениями разных животных для исследований, — объяснила она невозмутимо.

— Секс тебе тоже для исследований нужен? — с опаской уточнил парень.

— Это сопутствующий плюс.

Он засмеялся снова, но глубоко вздохнул.

— Ладно, Уэнсдей, так что, ты расскажешь хотя бы теперь о своём видении? — и он снова взял её за руку.

На этот раз это принесло видение. И, узрев его, она поняла, что обязана посвятить парня во всё. Кроме содержания последнего видения.

— Да, — ответила она сразу, как вернулась в реальность.

***

Ксавье вышел из её палаты, покачиваясь от переизбытка эмоций. Ему хотелось кричать, смеяться, плакать и прыгать от радости одновременно. Но времени на это не было.

— Она тебе всё рассказала, да? Докладывай, — бескомпромиссно заявил отец, что ждал в коридоре.

— Да, конечно…

========== Глава 34: Хороший плохой отец ==========

— Конечно… — повторил в очередной раз Ксавье отцу, когда они отошли уже довольно далеко от палаты Уэнсдей.

Это слово заело на языке — ничего больше он добавить не мог, поскольку хотелось возразить родителю, а не идти на поводу. И ему казалось, что отец и сам всё слышал — хотя он и сидел на почтительном расстоянии, когда Ксавье вышел, но это ничего не доказывало.

— Но ты разве сам не слышал? — наконец сорвалось с языка.

Отец посмотрел на него исподлобья и покачал головой.

— Я хотел. Но там этот придаток дверь караулил. Думаю, он решил, что я его не заметил. Но он следил за мной всё время, что ты беседовал с Уэнсдей, — отец почему-то вдруг скривился. — Проклятый придаток Аддамсов, — выделил он и замолчал.

Ксавье едва смог подавить улыбку, преисполнившись благодарности к Вещи. Маленький друг, но с большой душой. Смог утаить произошедшее с Уэнсдей от Винсента Торпа… а ведь его об этом никто не просил. Конечность сам додумался следить за входом, оставив тем момент слишком желанный и личный исключительно между ними. Ксавье оставалось лишь рассказать отцу то, что имело отношение к делу. Ни словом больше.