Мужчина подается вперед и заключает меня в кольцо своих рук.

– Бог это или вселенная, я благодарен, что они привели тебя ко мне. Ты здесь, я могу тебя коснуться. Другое меня не волнует.

Все еще сложно поверить в то, что Рейнарду настолько оказалось по боку эта тайна общемирового масштаба. Я застываю в его объятьях, все еще не способная смириться с такой вот правдой.

Меня целуют в макушку и отстраняются. Это не он, это я все еще пребываю в шоке.

«Как тебя звали в той жизни? Чем ты занималась? Что тебе нравилось? Когда у тебя, той тебя, день рождения? …в той жизни, ты…была замужем или состояла в отношениях?» - вот что интересует герцога.

Его энтузиазм сбивает с толку.

– Погоди…ты и правда так спокойно все принял? – я все еще не могу поверить.

Представьте, вам кто-то говорит, что красное, для всех остальных – это зеленое. И вместо даже толики удивления, вы просто: ну да, как скажете. Так запросто поверить, что он не притворяется, я не могу.

Щурюсь и ищу намеки на недосказанность в его глазах, в лучах фонарей, ставших еще больше похожими на янтарь. Или…пиво. Да, вот прямо здесь и сейчас я бы не против испить пенного напитка.

– Ну да. Знаешь, ты сейчас и та Юнис, которую я взял в жены – словно небо и земля. Должно было быть что-то, отчего произошли такие изменения. Я просто не рассматривал, да и не мог, очевидно, факт переселения душ, думал, может нервный срыв или то была такая маскировка… - пожимает плечами Рейнард и улыбается.

У меня вырывается нервный смех. Думаю, он реагировал бы иначе, не будь он по уши от меня без ума. Хе-хе-хе. Словно камень с плеч свалился, так стало легко после чистосердечной явки с повинной.

– Только больше никому не говори. Это может быть опасно, да и к тому же, мне льстит знать о тебе то, о чем другие не в курсе, - большая ладонь сжимает мою, и даже сквозь рукавицу мне становится теплее.

– Ну а тот Рейнард, из книги, он тебе больше нравится? Или реальный я все же лучше? У него-то точно нет таких мускулов.

– Без комментариев.

– Юнис…Юля.

Мое сердце сейчас лопнет. Вот прям как воздушный шарик, который резко иголкой проткнули.

– М?

Я смотрю под ноги и натягиваю повыше шарф, пряча свои красные щеки. Зря, ведь можно же логично предположить, что разрумянились они из-за холода.

– Ничего. Просто захотелось позвать тебя по имени.

Кошу глаза только чтобы полюбоваться этой мальчишеской абсолютно довольной улыбкой.

– Значит, у тебя была большая семья.

– Угу. Я первая, потом две сестренки, они погодки, я их ненамного старше, но они привыкли, что их балуют, и кажется, что разница между нами больше, чем на самом деле. Еще есть младший брат. Сейчас он уже школу закончить должен был. Мой отец военный, наверное, он пошел по его стопам. А может, продолжил заниматься музыкой. У него волшебные руки, под ними инструмент не звучит, а поет…

Слова льются рекой. И как я только держала все в себе?

Я скучаю. По маме с папой, и по младшим тоже. И по друзьям, одногруппникам, по универу и по своей подработке, а еще по тренеру и команде лучников, пусть в последние годы я секцию посещала реже и уже думала бросать из-за занятости. И даже по собственному имени…очень скучала.

– Прости, что-то я…- всхлипываю тихо и закатывая наверх глаза, чтобы остановить плач.

Только вот не выходит. В носу покалывает и горячие слезы, текущие вниз по холодной из-за этого зимнего вечера коже, чувствуются особенным контрастом.

– Кажется, снова снег…

Поднимаю голову.

И правда. В воздухе кружатся снежинки. Все они уникальные, вспоминаю вдруг. Нет в мире ни одной одинаковой, каждая неповторимая.

Теплые губы вдруг задевают невесомым прикосновением скулу. Потом другую, потом щеку, и чуть ниже, возле подбородка.

– Соленые.

– …Конечно, это же слезы!
– смеюсь я.

– Верно, - Рейнард не улыбается, наклоняясь вперед.

Этот поцелуй на вкус как соленая карамель. Соленый, как мои слезы, что он собрал своими губами, и сладкий, каким только может быть поцелуй с любимым человеком.

«»»»

Зима вступает в свои права окончательно и бесповоротно. На эти три месяца, до прихода весны.

С первыми морозами в империю приходят новости о реформировании парламента. Но даже эти вести не могут затмить того, что творится на востоке в Кармии.

Местного правителя, шейха и его семью, казнили ворвавшиеся в крепость, где они скрывались от войны, бунтовщики, и вывесили голову своего бывшего государя на всеобщее обозрение снаружи над воротами павшего бастиона.