— Итак, — продолжила Прядка. — Если я хочу, чтобы ты показал мне дорогу к Чародейке, придется найти способ снять с тебя проклятие, ничего о нем не зная. Да еще и без малейшей помощи с твоей стороны.

Я взял ее ладони в свои. Заглянул ей в глаза. Вдохнул поглубже, дрожа всем телом.

— Однажды я за один присест съел целый арбуз. И заработал диарею.

Прядка со вздохом высвободила руки.

— Да-да. Похоже, снять с тебя проклятие лишь немногим проще, чем самой отыскать Чародейку. По крайней мере, это уже кое-что.

В глубине души я понимал, что происходит, — настолько жестока Чародейка. Конечно, превратить человека в дурачка — отличная забава, но настоящая пытка — это оставить ему достаточно осознанности, чтобы он ужасался.

Эта моя сознательная часть трепыхалась, пытаясь хоть как-то помочь. От Улаама, разумеется, никакого толка. В этом проблема с бессмертными: они привыкают сидеть сложа руки, пока проблемы не решатся сами по себе.

Но вот рядом со мной появился человек, готовый помочь. Что я мог сказать? Что мог сделать? Я почти не осознавал себя и не мог контролировать свое поведение. Кроме того, всякий раз, как я пытался произнести хоть слово насчет своего затруднительного положения, активировалось проклятие. Оно заставляло умолкнуть и побуждало творить чудовищные поступки, например, носить носки с сандалиями.

Проблеск осознания начал угасать. За это я и ухватился. За собственную тупость. Как и многие виды магии того же толка, проклятие зависело от образа мышления жертвы — от Намерения. Я знал, что можно это использовать.

Искра разгорелась, как полуночный костер, в котором пошевелили угли. Я потянулся к Прядке и, опустошив разум, выдавил из себя цепочку слов:

— Послушай, это важно. Честное слово. Ты должна поместить меня на твою планету, Прядка. Повтори.

— Поместить тебя… на мою планету?

— Да, да! Если ты это сделаешь, я смогу тебя спасти.

— Но ты и так здесь!

— Здесь что? — Я намеренно позабыл, о чем говорил. — Планеты не важны. Пока что ищи группу из шести звезд, Прядка!

Прядка помедлила. Шесть звезд? К несчастью, последнее восклицание забрало все мои силы. Я откинулся назад и, расплывшись в придурковатой улыбке, решил заняться эмпирическим исследованием вкусовых различий между пальцами ног.

Вздохнув, Прядка вернулась к себе в каюту. Дверь она оставляла приоткрытой для Ака, а потому не удивилась, услышав…

Хныканье?

Ворвавшись внутрь, она обнаружила корабельного кота Тук-тука. Припав к полу и помахивая хвостом, Тук-тук пристально таращился под койку. Прядка вышвырнула его из каюты и захлопнула дверь. В наступившей тишине отчетливо слышалось, как часто и отчаянно дышит крысеныш.

— Ак? — позвала Прядка.

Она опустилась на четвереньки и различила крысеныша в углу между стеной и деревянной ножкой койки. Увидев Прядку, Ак робко приблизился. Она взяла его на руки и почувствовала, как тот дрожит.

— Я выгнала кота. Прости, Ак.

Крысеныш молчал: редкий случай, когда он, похоже, не просто потерял дар речи, а едва мог отдышаться. Он лишь ежился в руках Прядки и куда больше, чем раньше, напоминал… ну, крысу.

Наконец он заговорил дрожащим голосом:

— Думаю, дверь стоит запирать. В полу есть щель, и я могу протиснуться через нее, если заберусь на опору в коридоре палубой ниже.

— Хорошо, — согласилась Прядка. — С тобой… все будет в порядке?

Ак мельком глянул на дверь и прошептал:

— Да, конечно. Дай мне немного времени. Я… до сих пор не верю, что они завели кота.

— Ты же разумный, Ак. Уж с простым котом справишься.

— Конечно. Да. Без вопросов. Но Прядка… я не знаю. Он постоянно наблюдает. Рыщет. Коты должны спать по двадцать шесть часов в сутки. Как мне использовать свой разум, как хоть что-то планировать, зная, что за мной следят?

Спустя пару минут Ак наконец расслабился и кивнул. Прядка опустила его на изножье, а сама легла на кровать, уставившись на потолок — верхнюю палубу. Сверху доносился топот моряков. Древесина поскрипывала в такт качке. Приглушенно шуршали о борт споры. Будто шепот. На потолке виднелись грубо вырезанные узоры из пересекающихся линий.

— Надеюсь, твой день прошел лучше моего.

Ак примостился в изножье. По краю койки шло ограждение, благодаря которому Прядка не падала на пол во время качки.

— Я немного расстроена. Но моей жизни ничего не угрожает.

Ее желания не шли ни в какое сравнение с его потребностями, и Прядке стало стыдно за то, что она думает только о себе.

— Твоя проблема с котом куда важнее. Может, если его побольше кормить, он не захочет на тебя охотиться?

— Коты охотятся даже на полный желудок, Прядка. В этом смысле они очень похожи на людей.