— Дракон! — крикнула Ворона, и ее голос эхом разнесся по залу. — Я пришла и, как предписано, привела подобающую жертву! Покажись!

Слово «дракон» просочилось практически во все общества, что мне довелось посетить, но в отличие от имени «Даг» причина тому вовсе не естественные языковые процессы. Более того, драконы собственноручно позаботились о том, чтобы их знали и помнили, а для этого частенько вступали в контакт с упомянутыми обществами еще на этапе их формирования.

Как ребенок, учащий свое имя, культуры учатся бояться и уважать драконов. На деле это вопрос удобства. Большинство обитателей Космера никогда не встретят дракона, тем более в его естественной форме, однако драконам нравится общаться со смертными. Как бабуля, прибирающая про запас бечевку, которой обвязана посылка, драконы хотят быть уверенными, что у них под рукой всегда найдется некоторое количество легко поддающихся влиянию культур, как говорится, на черный день.

Все это я объясняю вот для чего: когда в большом зале справа Прядка и Ворона увидели движущуюся тень, они примерно понимали, чего ждать. И действительно, у дракона оказались длинная изогнутая шея, тело рептилии и два громадных крыла, будто созданные для того, чтобы затмить небо.

Кое-какие детали были неожиданными. К примеру, драконью голову венчала грива серебристых волос, спускаясь по шее и захватывая нижнюю челюсть на манер бороды. Серебристо-металлические гребни рассекали ониксовую шкуру, подчеркивая очертания, и тянулись вдоль всех шести конечностей и по бокам шеи. На голове они переходили в два блестящих рога и более сдержанно, будто подчиняясь царственному величию рогов, сбегали цепочкой шипов вдоль спины.

У дракона жили и другие смертные, но им запрещалось находиться в прихожей, когда приходили просители. Ксизис не хотел, чтобы его слуги сталкивались с искушениями в виде напоминаний о внешнем мире. В конце концов, на них возложена важная обязанность: служить на благо самого дракона и его исследования сложной экосистемы на дне споровых морей.

Принято считать, что драконы копят несметные сокровища, и я часто задавался вопросом, связано ли это с тем, что на их трупах находят инопланетный металл. Я не знал ни одного дракона, охочего до богатств. А вот что до идей… их они и правда копят и по части идей имеют репутацию легендарных скряг.

Несмотря на громадные размеры дракона, земля под ним не тряслась. (Высотой он мог запросто сравниться с четырьмя людьми, вставшими друг другу на плечи.) Мало того, он будто скользил по воздуху, обтекая колонны и вплывая в тень посреди зала. Пламя отражалось в его драконьей стали, придавая сходство с жидким металлом. Дракон навис над двумя женщинами. Прядка ахнула, и даже Ворона в страхе отшатнулась.

Ксизис так и не заговорил, и Ворона все же нашла смелость — та успела отскочить всего на шаг-два, — чтобы обратиться к нему первой:

— Дракон Ксизис, я пришла, чтобы ты исполнил свою часть древнего договора. — Она указала на Прядку. — Со своей стороны я привела рабыню, чтобы та трудилась в твоих владениях.

Дракон — из пасти у него пахло жженой древесиной карии — наклонился к ним и изучил Прядку. Та заглянула в переливающиеся перламутром глаза, и ей показалось, что перед ней открылись глубины бесконечности. А потом она увидела в отражении саму себя. И Ворону.

«У тебя есть все, что нужно…»

Прядка никогда не теряла смелости, пусть та и расплющилась под весом остальных эмоций. Но когда смелость все же начала проглядывать, Прядку посетила одна эксцентричная мысль. Вороне терять нечего… зато она может потерять все. И в тот миг она поставила все, что у нее было, на одну-единственную отчаянную уловку.

— Дракон Ксизис, — устало произнесла Прядка, — я пришла, чтобы ты исполнил свою часть древнего договора. Со своей стороны я привела рабыню, чтобы та трудилась в твоих владениях.

С этими словами она указала на Ворону.

— Что? — удивился дракон.

— Что!? — воскликнула Ворона.

— Из нее выйдет прекрасная рабыня, — пояснила Прядка. — Она очень сильная, только посмотри на синяк у меня на животе. И совершенно не боится спор. Сегодня вечером она пользовалась полуночным эфиром.

Ворона схватила Прядку, чтобы, видимо, силой заткнуть ей рот. Дракон ей помешал, нарочито выставив вперед лапу, лишь щелкнули по багряной земле пять серебряных когтей, каждый с ногу Вороны.

— В моем доме я не позволю вам причинять друг другу вред, — звучно произнес он. — Одна из вас станет моей служанкой, так что нечего портить мою собственность.

Взглянув на собственное отражение в когтях из драконьей стали, Ворона отпустила Прядку.

— Великий дракон, — заявила она, — эта девчонка — служанка, которую я привела в качестве платы. Я капитан корабля!

— То есть ты сама утверждаешь, что более ценная жертва, — заметила Прядка, потирая оцарапанное горло.

— Я и правда предпочитаю, чтобы мои слуги соответствовали определенным стандартам, — сказал Ксизис.

Его голос был низким, но не в музыкальном смысле, а скорее напоминал, как земля вибрирует под действием мощного резонанса во время землетрясения.