Если отвлечься от торжественного принесения оммажа латинскими государями и череды франко-византийских династических браков, нельзя не задаться вопросом — каковы же были практические проявления византийского сюзеренитета над государствами крестоносцев, в особенности — над княжеством Антиохийским? Естественно, наиболее действенным проявлением вассалитета была военная повинность, несение воинской службы по призыву сюзерена. Во второй половине XII в. антиохийские и иерусалимские франки принимали участие в целом ряде ближневосточных кампаний императора Мануила I Комнина. Здесь мы принципиально не касаемся описанного выше похода императора Иоанна II Комнина и сирийских франков против Алеппо и Шейзара (1138 г.), т. к. этот поход может скорее служить примером того, как василевс не смог добиться покорности своих франкских вассалов. Мануил I Комнин, в свою очередь, добился на этом поприще намного более впечатляющих результатов.

К началу 1150-х гг. Ромейская держава лишилась большей части своих владений в Киликии, которые были завоеваны Торосом II Рубенидом. После сокрушительного поражения ромейской армии Андроника Комнина в битве у стен Мамистры (1152 г.) император Мануил, осознав, что в данный момент он не сможет возглавить новый поход в Киликию, обратился к дипломатическим мерам. Он стал натравливать на государство Рубенидов двух наиболее мощных восточных государей, находившихся в сфере влияния Византии; румского султана Масуда I и князя Антиохийского — Рено де Шатильона. По словам Гильома Тирского, «император направил послание к Рено, призвав его выступить в поход и оградить Киликию от нападений и посягательств; если же Рено нужны были бы для этого деньги, то император обещал выделить все необходимые средства из своей казны и выслать их, когда придет время» [1518] .

К этому времени Рено едва успел взойти на княжеский престол, которым был всецело обязан своей романтической связью и последовавшим браком с овдовевшей княгиней Констанцией Антиохийской. Чувствуя шаткость своего положения, он охотно вступил в соглашение с ромейским василевсом. Собрав войска антиохийских франков и контингенты тамплиеров, Рено начал свою первую наступательную кампанию, обращенную против Тороса II Рубенида. К этому времени Торос II расширял свои владения не только за счет византийских территорий; он также захватил и северные земли Антиохийского княжества, в том числе — Александретту и Баграс. Разбив войска Тороса II в полевом сражении, князь Рено отвоевал Александретту, Баграс и другие ранее утраченные франками крепости по обеим сторонам Аманоса. Согласно хронике Михаила Сирийца, «Противники встретились у врат Александретты [1519] . Армяне потерпели поражение, а Торос бежал. Вскоре после этого он попросил мира и отдал братьям (т. е. тамплиерам. — С. Б.) принадлежавшие им земли» [1520] . Победоносный исход кампании 1153–1154 гг. подтверждает и Гильом Тирский: «собрав войска и предоставив себя в распоряжение императора, Рено выступил в Киликию, против вышеупомянутого Тороса, где он наголову разбил его армию и рассеял ее по высокогорьям» [1521] . Вновь отвоевав земли у залива Александретты и гор Аманоса (часть которых была возвращена в непосредственное владение князя, часть — отдана под защиту ордена тамплиеров), Рено прекратил наступление против княжества Рубенидов [1522] . Между тем, император Мануил требовал от Рено продолжения войны против Тороса II, отказавшись, до ее завершения, компенсировать военные расходы Антиохийского князя. Это привело к разрыву княжеского соглашения с василевсом, заключению военного союза между Рено и Торосом II и последующему разорению византийского Кипра [1523] . Тем не менее, существует свидетельства того, что в правление князей Раймонда и Рено, даже вне конкретных периодов сближения с Византией, по крайней мере некоторые антиохийские франки переходили на службу к ромейскому василевсу, пополняя состав латинских контингентов империи. Так, Иоанн Киннам упоминает некоего антиохийского рыцаря Фому, отличившегося во время войны императора Мануила I Комнина против Сицилийского королевства и погибшего во время поединка с одним из итало-нормандских рыцарей у стен Бриндизи [1524] .

Договоры императора Мануила I Комнина с князем Рено Антиохийским и королем Бодуэном III Иерусалимским, заключенные в Мамистре в 1158–1159 гг., прямо затрагивали вопрос о контингентах, которые сирийские франки обязались выставлять под знамена василевса. Уже в 1159 г. князь Рено и король Бодуэн III вынуждены были откликнуться на призыв своего сюзерена и принять участие в его войне против Румского султаната. Согласно «Краткой истории…» Киннама, император Мануил, готовясь к войне с султаном Кылыч-Арсланом II, «послал Иоанна Контостефана в Палестину, чтобы переговорить с королем Бодуэном и привести оттуда силы, которые Бодуэн, в случае нужды, обещал дать василевсу на помощь и, кроме того, собрать наемное войско. Приказано было также антиохийскому князю Ренальду, чтобы и он как можно скорее шел с бывшими у него войсками. Такое же приказание отдано было и тогдашним правителям Армении — Терозу и Тиграну» [1525] . При этом Иоанн Контостефан не только в кратчайшие сроки посетил Антиохию и Иерусалим, но и побывал на византийском Родосе, где набрал стоявших там лагерем латинских пилигримов [1526] . В итоге, Кылыч-Арслан II, «не имея силы вступить в борьбу ни с одним из тех врагов, которых накликал на него василевс, уступил обитателям соседних стран вместе со многим другим и города, завоеванные им прежде с великим трудом, а у василевса через послов стал просить прощения» [1527] . Единственным крупным сражением этой войны стало столкновение сельджукских войск с объединенной франко-византийской армией, выступившей из пределов Антиохии и Киликии под командованием Иоанна Контостефана. Согласно тому же Киннаму: «Иоанн, ведя из Палестины конницу, встретился с персидским войском, состоявшим из двадцати двух тысяч человек, способных к битве. Пораженный этой нечаянностью, он сперва поспешно взошел со своими на один находившийся вблизи холм и остановился, но потом приказал всей своей дружине идти на неприятелей, и так как римляне сделали на них сильный натиск, то они отступили, и во время бегства много их было побито, еще же больше взято в плен римскими воинами, а иные смяты были конницей. В этом подвиге совершены дела, достойные памяти и мужества, как многими другими римлянами, так и военачальником Иоанном» [1528] .

Сходная кампания имела место и в 1173 г., когда князь Боэмунд III Антиохийский и король Амори I Иерусалимский (преемники Бодуэна III и Рено) совершили совместный поход в Киликию, где к власти пришел князь-узурпатор Млех Рубенид, состоявший в тесном союзе с Нур-ад-Дином и представлявший серьезную угрозу и для восточных провинций Ромейской державы, и для франкской Сирии [1529] . Придя к власти, Млех Рубенид развернул наступательную войну как на западных, так и на юго-восточных рубежах своего государства, благо временная покорность большей части армянских князей и прибытие союзных тюркских войск предоставляли ему необходимую военную мощь. С одной стороны, Млех возобновил войну в западной Киликии, обрушившись на ромейские территории и на владения вассалов империи — Хетумидов [1530] . Под натиском его войск, дука Константин Коломан едва удерживал западные области Равнинной Киликии, с Селевкией и Тарсом. В то же самое время, Млех атаковал и северные рубежи княжества Антиохийского, отвоевав доверенные тамплиерам владения в горах Аманоса [1531] . В 1171 г. войска Млеха были частично пленили, а частично — перебили французских крестоносцев графа Стефана Сансирского, возвращавшихся со Святой земли через Киликию [1532] .

В 1173 г. Млех Рубенид, при поддержке войск, присланных Нур-ад-Дином, уничтожил выступившую против него ромейскую армию и пленил дуку Константина Коломана. Тогда же он вошел в Таре. Дуку Константина, вместе с другими знатными ромейскими пленными, Млех велел отправить в Алеппо, к своему союзнику-сюзерену, Нур-ад-Дину. Как об этом повествует Ибн аль-Асир: «Млех обрел дружбу и поддержку Нур-ад-Дина в его борьбе против соседствующих армян и греков. Города Адана, Мамистра и Таре находились под властью царя румов, повелителя Константинополя. Млех покорил их, ибо они лежали на рубежах его владений. И напрасно царь румов выслал против него многочисленную армию, во главе которой шли великие патриции, его отцы. Млех выступил навстречу им, ведя с собой часть аскара Нур-ад-Дина; он мужественно сражался и выстоял перед ними. Румы обратились в бегство, а многие были убиты или взяты в плен (…) Армянский князь отправил Нур-ад-Дину, в качестве дани, значительную часть захваченной добычи, в том числе и тридцать самых знатных и главных пленников» [1533] . О пленении дуки и севаста Константина пишет и Никита Хониат, по словам которого, Коломан «прибыв в Таре (…) вступил в войну с враждебными римлянам армянами; но когда неприятели напали на него всей массой, он был взят в плен и заключен в оковы. Василевс освободил его, дав значительный выкуп» [1534] . О том, насколько Нур-ад-Дин ценил победы своего союзника и вассала, свидетельствует то, что после отправки Коломана и других знатных ромейских пленников в Алеппо эмир передал Млеху Марат. Так, поражение ромеев и франков, в то же самое время обернулось возвращением Марата христианам. Конечно же, Млех Рубенид совершенно не походил на защитника ближневосточных христиан, но он был прагматичным и сильным государем, и благодаря его расчетливому, тесному союзу с Нур-ад-Дином, Мараш — этот великий город, лежавший на стыке Киликии и Сирии — вернулся под власть христиан [1535] .

Падение Тарса и пленение дуки Константина Коломана сломило сопротивление ромеев. Как об этом писал Ибн аль-Асир, после пленения Коломана «силы Млеха возросли, а румы потеряли всякую надежду на повторное завоевание той страны» [1536] . Однако примерно в это же время новое и намного более успешное наступление против Млеха Рубенида было инициировано франкскими вассалами империи — князем Боэмундом III Антиохийским и королем Амори I Иерусалимским. Первыми в войну вступили антиохийские франки, т. к. северные области их княжества были завоеваны Млехом, что привело к постоянным набегам и ответным рейдам. Вскоре после пленения Коломана князь Боэмунд III Антиохийский начал полномасштабную войну против Млеха I Рубенида, хотя вряд ли его силы были достаточными для полноценного противостояния. Согласно хронике Гильома: «Князь Антиохийский и бароны его земли, видя наглость этого мужа и его ярость против христиан, подняли против него оружие, невзирая на опасность положения, когда верные выступают против тех, кто исповедует ту же веру, (…) и брань становится междоусобной. Тем не менее, они не могли закрыть глаза на злодеяния, причиненные братьям (т. е. державшими северные фьефы тамплиерами. — С. Б.), и война против этого врага была провозглашена открыто» [1537] . Под «открытым провозглашением» войны Гильом, очевидно, подразумевает, что Патриарх Амори де Лимож благословил князя Боэмунда III и антиохийское рыцарство для войны с Млехом и киликийскими армянами. Вскоре к войне присоединился и король Амори I Иерусалимский.

Как повествует Гильом Тирский, король Амори I «с войсками и свитой выступил в Антиохию», где Боэмунд III «князь Антиохийский уже поднял оружие» против Млеха [1538] . С прибытием войск короля Амори, антиохийские и иерусалимские франки смогли начать совместное наступление вглубь Киликии. Млех был разбит франками и осажден армией Амори I и Боэмунда III в одной из киликийских крепостей. Согласно хронике Михаила Сирийца, «король Иерусалимский, прослышав о злодеяниях, которые Млех, князь Киликии, чинил христианам, пошел на него войной. Тот, в свою очередь, обратился к тюркам, которые пришли к нему на помощь. Противники сошлись в сражении, и Господь, по своей милости, содействовал королю, который и одержал победу. Тюрки отступили, а Млех укрылся в одной из своих крепостей. Король осадил эту крепость и начал приступ, а Млех, доведенный до отчаяния, проявил раскаяние, попросил пощады и покорился королю» [1539] . Захваченные замки и земли в горах Аманоса были возвращены тамплиерам и Антиохийскому князю. Таре вернулся под власть ромеев. Этот поход франков, во многом, сломил силы Млеха Рубенида. Не прошло двух лет, как Млех был убит в своей столице — Сисе в результате заговора киликийских баронов. Мятежники призвали на престол племянника Млеха и Тороса II — Рубена III. И, несмотря на то, что Рубен III жестоко покрал виновников убийства своего дяди, он остался неоспоримым правителем государства Рубенидов, причем правителем, в достаточной мере дружественно настроенным в отношении франков [1540] .