Белла очень хотела бы остановиться, но она соскучилась. Так, что в горле пересыхало, а в животе закручивалась тугая и жаркая спираль, требуя выхода.

Белла, может, и послушалась бы Оуэна, но его ласки на вечеринке слишком врезались в память.

А ещё, сидя у него на коленях, она чувствовала, что Оуэн её хочет; чувствовала, как крепко у него стоит, и в голове мутилось. Вжимаясь в него, Белла целовала его шею, губами ощущая, как в его горле рождаются стоны, прокатываясь мягкой волной на язык. Не сдержавшись, Оуэн глухо и сладко застонал, впиваясь пальцами в её бедра под тонкой тканью домашнего платья. Дернулся ей навстречу в попытке избавиться от напряжения…

…а потом оттолкнул.

Оттолкнул. Её. И сильно.

Вскочил, бледный и перепуганный. От возбуждения, которое Белла так ярко ощущала, не осталось и следа.

— Черт, Белла, я же просил!

У Беллы и сейчас сжималось горло от мысли, как сильно его напугала возможность снова заняться с ней любовью. Она не понимала, что с Оуэном произошло, не понимала, почему он ведёт себя так по-разному с ней, не понимала, что сделала опять не так, и слёзы опять наворачивались, хотя она и так уже час проревела, уткнувшись лицом в подушку.

Навязчивые, липкие, как лента для ловли мух, мысли продолжали лезть в её голову.

Может быть, Оуэн и правда ей изменяет.

Может, ему наскучило спать с одной и той же девушкой — она знала, что в старшей школе у него было много девчонок.

Может…

Она снова сухо всхлипнула.

Он повёл себя так, будто на вечеринке ничего не случилось, и она уже сама начинала верить, что ничего и не было — может, ей всё приснилось, когда она хватила лишний коктейль, или ей что-то подсыпали в стакан? Вдруг у неё были галлюцинации?

Оуэн всё не возвращался.

Уходя, дверью он хлопнул, и на маленьком комоде зашаталась и упала изображением вниз их совместная фотография в рамке. Они выглядели там бесконечно счастливыми — Оуэн обнимал Беллу со спины, уткнувшись лицом в её волосы, и она хорошо помнила, как за один круг на «чертовом колесе» он зацеловал её так, что у неё голова потом шла кругом не от высоты, а от него…

Черт.

Белла заревела, сжимая в руках фотку, и ревела, пока не заболела голова.

«Белла, я не могу!»

«Но… на тусовке Гаррета ты же…»

«О чем ты вообще, блин?»

Вопрос поставил Беллу в тупик.

О чем она?.. В каком смысле — о чем? Неужели он и правда не помнит?

Ей так хотелось крикнуть, что он был с ней на той вечеринке, он был её, полностью, безоговорочно… что-то связало ей язык, и она проглотила уже готовую сорваться с губ фразу. Что-то в его взгляде. Или в том, как дрожали его руки.

Белла шагнула к Оуэну, а он попятился, и сердце у неё упало.

Он никогда прежде от неё не пятился.

Она видела, как дрогнули его губы.

А потом он развернулся и ушел, подхватив с комода ключи от машины. И всё.

Ссора была глупой, сумбурной, непонятной. И болезненной. Белла и сама чувствовала себя дурой. Она снова шмыгнула распухшим носом. В груди ныло так, будто кто-то руками раздвинул ребра и всё там переворошил к чертям. Глаза тоже болели от слёз.

С Оуэном было что-то не так, и валиум тут был ни при чем. Она же чувствовала!.. Чувствовала, как он хочет её.

А что, если он увел её в ту кладовку, потому что не хотел видеть её лицо? А что, если у него и правда есть кто-то на стороне, и всё его поведение объясняется страхом, что она, Белла, всё узнает? И, может, поэтому он не хочет с ней трахаться? Дилан изменяет Линде; многие парни изменяют своим девушкам в надежде испытать свежие эмоции, так почему она думала, что Оуэн — другой?

Горло сдавило.

Нет, она не должна об этом думать. Оуэн никогда бы так не поступил, он…

Завибрировал сообщением телефон.

Его телефон.

Белла замерла. Оуэн так спешил убежать от неё, что оставил мобильник.

Снова вибрация.

Кто ему так настойчиво пишет среди ночи?

Белла потянулась к телефону. Отдернула руку.

Нет, она не будет смотреть. Не будет. Она же не из тех идиоток, которые подозревают своего парня во всех смертных грехах и лезут проверять его соцсети.