— А ты что с ней сделаешь? В землю закопаешь?! А?! — Дитрих срывается на вопль, но тут же, сцепив зубы, шумно выдыхает и смотрит на брата. — Слушай, между нами всякое было, но вот сейчас я тебя по-братски прошу, давай валить. Вместе. Я согласен уехать... Где ты там живешь? В Далласе? Уеду туда. Сниму хату где-нибудь рядом с вами, буду под присмотром, и никогда больше плохо не скажу про стряпню твоей жены.

— Конечно, не скажешь, — Фрэнсис ласково улыбнулся, а потом рявкнул так, что Дитрих вжался в кресло. — Потому что её убили! И мою дочь тоже убили! И её, — он тыкает пальцем в Лару. — Родителей убили! И сделал это ёбаный психопат Джон Грэкхем!

Этот крик словно выпустил из паука весь воздух. Он сгорбился, обхватил голову руками, опершись локтями в колени и замолк.

—... А почему ты... А я... — Дитрих зажал сам себе рот рукой, несколько раз шумно вдохнул-выдохнул, потом убрал руку и криво усмехнулся. — Я в деле. Но! — он посмотрел на меня, а потом, хмыкнув, помахал рукой вокруг своей головы, словно разгоняя невидимые облака. — С меня, чур, снять всё те совершенно беспочвенные обвинения, которые понавешали ваши непонимающие ничего в настоящем цифровом искусстве крючкотворы.

— Ты – ноль, — Моя база при взгляде на рыжеволосого паука буквально показывала жирный ноль. Который плавно менял форму в воздухе, превращаясь в фак. И обратно.

— Я тебе потом, списком скину, — махнул рукой Дитрих и, вздохнув, посерьезнел, встал и подошел к кажется взявшему себя в руки брату. — Фрэнсис, я, конечно, то еще говно был, но давай, как в старые добрые времена. Покажем миру, что мы можем?

— Обязательно, — бледный Фрэнсис тускло улыбнулся.

Раздался частый шкрябающий звук и мы все посмотрели на Лару.

— Что? У меня от ваших страстей изжога, — мрачно покосившись на братьев, Лара отставила пустую коробочку и, заглянув в мою, внезапно состроила жалобные мне глаза. И не дожидаясь, пока я хотя бы для вида соглашусь, принялась уничтожать и мою порцию тоже.

Ужасно хотелось курить.

— Раз вы договорились, повторю вопрос: что нужно, чтобы эти сервера взломать?

— Знать, где они, — начал загибать пальцы Дитрих.

— Это у нас есть, но без деталей. Что еще?

— Суметь физически к ним подключиться, — загнул второй палец Дитрих и, посмотрев на меня, продолжил: — если я верно помню протоколы, сама серверная и проход через неё к капсулам резидентов затоплен. Нужно будет откачать воду, и делается это откуда-то изнутри. И третье: суметь за пять минут обойти систему безопасности, иначе она опять загерметизирует двери и затопит все.

— Своими силами за пять минут мы не успеем. Даже с той лазейкой, которую ты когда-то оставил, — Фрэнсис, окончательно пришедший в себя, взъерошил волосы и задумчиво посмотрел на коммуникатор, лежащий на коленях. — Нам бы что-то из стимуляторов. Хм. Смешивать не хочется, но наворотили мы там знатно, а после нас еще наверняка кто-то из штатных техников всякой мелочи понавешал. Не серьезно, но когда каждая секунда на счету...

— А я вот как знал! — Дредастый паук, сев на подлокотник кресла, смахивает изображение бомбы, в пару движений открывает какой-то другой товар, показывая брату.

— HAP13-ЕV25.1? Первый раз слышу, ну-ка дай почитать... Ага. Ага. Хм... Кратное ускорение межнейронной передачи... Погоди, это же было в презентации «Биоников» на следующий год! Ну да, они только в следующем году обещали выпустить на рынок первый образец, а это, судя по маркировке, тринадцатый? Охренеть... Да, этого должно было бы хватить. Только вот его купили, всю партию, — замечает Фрэнсис.

Пока рыжий спорит, что никто не мог купить сразу две тысячи баллонов, а потом возмущается, проклиная того, кто это сделал и «отобрал у цифровых творцов такую возможность!» я оглядываю комнату и замечаю стоящую на полке, прямо над декоративным камином, возле которого все так же сверкает глазами Хизео, пепельницу. И слышу тихое шкрябанье палочек о дно пластиковой коробки.

Лара с видимым удовольствием облизывает палочки, косясь на орущего Дитриха, но когда я иду мимо к камину, вдруг засовывает руку в карман штанов и вытащив питательный батончик, протягивает мне.

— Спасибо, но не надо, — я отвожу её заначку от себя и, добравшись наконец до пепельницы, вытаскиваю сигареты и закуриваю, чувствуя, как меня понемногу отпускает скопившееся напряжение.

Итак, всё, что случилось с момента получения мною одного маленького клочка бумаги, является итогом этого события. Ма Тонг, около десяти лет искусно нося маску пронырливого бездомного бродяги, изучал меня, по мере своих интересов подкидывая мне ту или иную информацию. Глупо думать, что я у него один такой уникальный, еще глупее, что он мог предугадать что все случится так, как случилось. Но в нужный момент он смог правильно использовать «прирученный» человеческий ресурс, столкнуть, как камешек с вершины горы в нужную ему сторону.

Недоволен ли я тем, что стал этим камешком? Нет. Это хорошая, я бы даже сказал, почетная роль, которую я выполню с удовольствием. Даже более того — с надеждой, что смогу стать тем обвалом, который похоронит всех этих уродов. Лишь бы только добраться до Смитсона, суметь!

— Ваша болезнь пожирает вас.

Я, вынырнув из мыслей, чуть недоуменно глянул на рассматривающего меня Хизео, машинально отмечая, что пауки перестали производить столько шума и ведут какую-то конструктивную беседу, пытаясь выяснить, чем же им вмазаться для успешного взлома.