Шрифт:
Теперь я была точно не в своей тарелке. Что-то ненормальное, честное слово. Сердце частило, тело пульсировало от страстного желания, тоски и томления. Все это просто несбыточная мечта. А если она станет явью, я не выдержу. Слишком сильные чувства…
Однако Лукас сказал, что я великолепна и сногсшибательна, причем на двух разных языках. Говорил он искренне – сомневаться не приходилось. Все мое существо кричало – он не выдумывает.
Для меня игра точно закончилась.
Другое дело, что вслух я это произнести не могла. Сегодняшним вечером завершался наш эксперимент. Последняя его часть – четвертое свидание. Мое сердце готово было разорваться. Если не сейчас, так завтра, когда я вернусь в свою квартиру и мы уже не будем видеться каждый день. Если не завтра – значит, через пару недель, когда Лукас уедет в свою Испанию.
Я судорожно выдохнула:
– Спасибо тебе…
– Спасибо? – удивленно наклонил голову он.
Я отвела взгляд, хотя мне хотелось смотреть и смотреть ему в глаза.
– Да. Сегодняшний вечер – потрясающий романтический поступок с твоей стороны.
Так оно и было. Фаза четвертая – романтический поступок.
В романах такое обычно происходит после серьезной размолвки, когда чувства подвергаются суровому испытанию. Правда, вряд ли это применимо к нашему случаю – у нас, как ни крути, эксперимент. Вероятно, через четвертую фазу можно было спокойно перепрыгнуть.
Лукас ничего не ответил; просто сидел и разглядывал меня, и на его губах играла легкая, почти печальная улыбка.
Я потянулась за фужером, пытаясь подобрать нужные слова. Решила наконец задать вопрос, который давным-давно крутился в голове.
– Могу я тебя кое о чем спросить, Лукас?
– Все что угодно, ты же знаешь.
– Ты никогда не рассказываешь об Испании…
Последний вечер – пора попытать счастья. Он ни разу не говорил о своей травме, не вдавался в подробности случившегося. И все же я тешила себя надеждой, что рано или поздно Лукас вернется к прежней жизни.
– Максимум, что я слышала, – несколько слов о Тако и о бабушке. Знаешь, у нас был план привезти ее сюда вместе с собакой, но она сказала, что сыта Нью-Йорком по горло. Пару лет назад была здесь, навещала Лину. Говорит, тут все настолько огромное, что у нее появляется… хм… цыплячья кожа. Чаро не смогла перевести мне это выражение.
– Piel da gallina? «Мурашки по коже». – Лукас хмыкнул, однако, судя по всему, мыслями от бабушки и от мурашек был очень далеко. – Так что ты хочешь знать, прекрасная Рози?
Я хотела знать все.
– Ты скучаешь по дому?
– И да и нет.
Я передвинулась на краешек стула, и мои колени оказались между его ног.
– Расскажи, по чему конкретно скучаешь?
Из него словно выпустили воздух, и я, встревожившись, положила руку ему на бедро. Он в ответ коснулся ногой моего колена и ответил:
– Скучаю по своей прежней жизни. Порой просыпаюсь с ощущением, что все вернулось; начинаю размышлять, на какой бы пляж податься, пока не нахлынул народ. А потом вспоминаю…
– Что вспоминаешь?
Он уставился на мою руку, по-прежнему лежавшую на его бедре.
– Что я не в Испании. Что я уже не тот, каким был.
– Лукас… – прошептала я. Не знаю, что он услышал в этом слове, но осторожно сжал мою ладошку в руке. – Почему ты приехал именно сюда? От чего ты бежишь? Пытаешься забыть случившееся?
Лукас нежно поцеловал мое запястье.
– Не бегу, ангел мой. Бывают дни, когда вообще двигаться невмоготу.
Ангел… Мое сердце застучало чаще.
– Что же тебе сейчас нужно? – Я была готова снять для него луну с неба. – Ждешь, когда снова появится настроение двигаться вперед?
Лукас пристально посмотрел мне в глаза.
– Сам не знаю, Рози. Вот это меня больше всего и пугает.
У меня внутри будто что-то оборвалось. Желание облегчить его муки с каждой секундой росло.
– Я возьму тебя за руку и потащу за собой на буксире, а там, глядишь, по ходу дела ты и поймешь, что тебе надо.
Я крепко сжала его пальцы. Он назвал меня ангелом… Сохраню это слово в потаенном уголке памяти, пусть оно навсегда останется со мной – даже после его отъезда.
Лукас заговорил не сразу.
– Надеюсь, ты созрела, чтобы оценить романтический поступок в моем исполнении.
Глава двадцать вторая. Рози
– Не уверен, что поступаю правильно, – пробормотал Лукас сзади, прикрыв руками мои глаза.
Из ресторана он провел меня к лифтам, и мы поднялись на верхний этаж.
Лифт еще не остановился, когда Лукас велел мне зажмуриться, да еще и наложил сверху ладонь – для верности.
– На всякий пожарный.