— Это страшно. Видеть Зверя страшно.

Лютов нахмурился, обдумал что-то, а потом кивнул:

— Ладно, вставай.

Протянув руки, Свят помог мне подняться, но колени тут же подогнулись и меня повело в сторону.

— Ты настолько испугалась? — мягко улыбнулся муж. — Все нормально, Лис?

Подхватив меня на руки, Лютов направился прочь из комнаты.

Прижавшись щекой к твердой груди и вдыхая горьковатый аромат, я наконец почувствовала себя в безопасности, а страх отступил, оставляя после себя лишь усталость.

— Да, — прошептала ему в шею. — Только, пожалуйста, постарайся воздерживаться от насилия. Хотя бы в таких случаях.

Коротко хохотнув, он подметил:

— Это не насилие, а лишь дружеская потасовка.

— Дружеская? — удивилась. — Мало я знаю о дружбе. Велимир жив?

— Да. Уже уехал.

— А его предложение?

— Я обещал подумать.

Это мне не понравилось совершенно, хоть и не имело за собой логического основания. Деловые вопросы Лютова меня вообще не касаются, но в душе что-то противно засвербело.

Я постаралась отогнать дурное предчувствие.

К черту все.

Я наконец-то смогла взглянуть на Свята совершенно иначе, пустила в свое сердце первые ростки прощения и смирения.

Так, незаметно для себя, я начала доверять тому, кого совсем недавно мечтала убить.

Могла ли я когда-то подумать, что стану самой счастливой здесь, в полудикой общине, где царят средневековые нравы, да еще и с Лютовым рядом? Благодаря Лютову!

Боги, это было похоже на какое-то помутнение сознания, когда все вокруг теряет свое значение, окружающий мир плывет по контурам, а единственно важное — он.

Мое настроение целиком зависело от Свята, от его поведения и положения дел.

Стоило мужу внезапно стать молчаливым и хмурым, как все вокруг блекло, солнце не светило, а внутри меня поселялась паническая тревожность.

Так случилось самое страшное.

Я не просто влюбилась в собственного мужа, но и стала полностью от него зависима.

Даже не знаю, когда Лютов успел просочиться в мои вены сладковатым ядом, отравляя мозг и перекрывая дыхание.

Оплот в виде здравого смысла слетел к черту, а память услужливо подтерла те моменты, когда Свят поступал подобно настоящему варвару.

Я больше не злилась на него за Дитмара, не вспоминала угрозы и унижения.

Ехидный голосок изредка нашептывал, что я сошла с ума, подхватила стокгольмский синдром и все происходящее — аморально.

Я запихивала предательские мыслишки подальше, совершенно не желая трезво оценивать ситуацию. Да и какая разница? Даже если крыша уехала далеко и надолго, то это не имеет значения, когда ты счастлив.

Какое-то время я действительно верила, что моя больная любовь сможет спасти наш брак.

Почти каждый день мы проводили вместе, не впуская посторонних в наш маленький уединенный мирок.

По утрам купались на том самом озере, где Свят в прямом смысле катал меня на себе, усадив на спину и ныряя в водяную гладь. К обеду приходилось возвращаться домой, Свят уходил работать в кабинет, а я до вечера сиротливо слонялась по дому, пыталась найти себе развлечение, но безуспешно. Вылазки в общину не дали никаких результатов — многие сторонились меня, боясь косо взглянуть на жену будущего предводителя. Не нашлось даже подхалимов и подлиз, что приятно удивило.

Чтобы как-то занять себя, я много читала и загорала, а Майя учила меня готовить, что не принесло особых успехов.

Днем мне было очень скучно, но к вечеру настроение заметно улучшалось, ведь Свят освобождался и все его внимание принадлежало мне.

А ночью он весь принадлежал мне.

Иногда он уезжал на несколько дней в Моронг, что становилось для меня самым ужасным временем, наполненным печалью и щемящей тоской.

Так проходили дни, недели, месяцы.

Знойная летняя жара сменилась дождливой осенью. Мы больше не ходили к озеру, я просыпалась в остывшей постели, чувствуя одиночество и холод. Но вечера около камина все также принадлежали лишь нам двоим.

Постепенно осенние дожди уступили место первому снегу. К тому моменту я уже изрядно поднабрала в весе и была похожа на хорошенько отожравшегося хомяка.

От костлявой Алисы с выпирающими ребрами и ключицами не осталось и следа. Глядя в зеркало, я видела налитые румяные щеки, потяжелевшую грудь, которая уже не вмещалась в ладонь, а талия… ее у меня больше не было. Боги, да я была огромной! Живот вырос настолько, что закрались подозрения — малышей там двое. Как минимум.

Каких-либо комплексов и неуверенности я не ощущала, благодаря горящим восторгом глазам мужа.