– Ради бога, перекрестись, Айса.

Мгновение – и передо мной снова все та же Офелия Мрак, которой плевать на всех, кроме себя.

А на старом хрустальном шаре, между тем, пошла новая трещина.

К матери снова подошел загорелый, жилистый блондин, неся в руках тарелку с нарезанными фруктами.

Мать молча махнула ему рукой, жестом приказывая исчезнуть.

Но мужчина, глядя на неё, словно зачарованный, а зная мать, скорее – действительно зачарованный, этот жест не заметил и так и продолжил держать тарелку у её лица.

– Пошел вон отсюда!

– Милая? – блондин удивленно заморгал.- Ты ведь любишь…

Новая трещина на шаре.

– Я сказала – вон! – закричала она, ударяя по тарелке.

Все фрукты попадали на пол, тарелка разбилась, а хрустальный шар в миг исчертила паутина новых трещин.

Одна, вторая, следом, мгновенно - третья…

И шар с громких хлопок лопнул, разлетаясь на сотни маленьких, хрустальных осколков.

Я шокировано смотрела на магический туман, который поднимался над столом, когда Арчибальд выглянул из-за двери кухни.

– Эмоциональный разговор?
– удивленно спросил он.

– Явно не у меня… - пробормотала так же удивленно.
– Простите, Арчибальд... Я покрою вам все расходы.

Покопавшись в сумке, достала оттуда крупную сумму денег, которую отдал мне Гроз, и оставила всё до последней купюры на столе.

Этого должно хватить на самую последнюю модель шара.

И не только...

Рассеянно поблагодарив домового, поднялась с места и быстро подошла к двери, мысленно прокручивая в голове разговор с матерью.

Как и всегда, смысла в нем не было никакого.

Толку - тоже.

Офелия снова останется на сицилийском пляже с кучей любовников, а мы - останемся здесь.

Я прекрасно понимала , что пока волк удерживает меня в своем доме, сестры отдуваются за меня по полной.

И долго все это продолжаться не может.

Вампир не из тех, кто молча принимает подобные оскорбления.

А Гроз...Гроз не их тех, кто испугается и просто отпустит меня, как бы отчаянно мне этого не хотелось.

Впрочем, я уже и сама не знала, чего мне хочется на самом деле...

– Скажите, Арчибальд, а вы верите…в любовь? – спросила неожиданно даже для самой себя.

Не знаю зачем.

Черт дернул, вот и все.

Наверное, это был тот самый черт, который вчера вечером бил о ребра со всей дури, грозясь изломать их и выбраться наружу.

– Безусловно…

На старом лице появилась мягкая улыбка.

– И какая она? Всегда должно быть больно?

– Должно быть спокойно, Айса. Если вам делают больно – это не любовь. Это проблема. Хотите об этом поговорить?

С сомнением огляделась по сторонам.

Говорить по душам я не умела.

Раскрывать свои секреты перед посторонними – тем более.

Но внутри, в душе все сильнее гноился старый нарыв и , казалось, еще немного и он рванет так, что и самой души уже не останется.

Всё будет отравлено.

– Можно – всё-таки выдавила из себя.

Домовой жестом указал на ободранное кресло.

– Как я понимаю, ваш идеальный мужчина всё-таки остался жив. Верно?

Кивнула, снова присаживаясь.

Проницателен, бородатый черт...

– Вы этому рады?

Облизнула пересохшие от волнения губы.

Казалось, от подобных вопросов все помещение стремительно превращалось в адов котел.

И снова кап-кап-кап - кипятком по натянутым нервам.

– Не уверена.

– Он плохо с вами обращается?
– тут же задал Гриммо свой следующий вопрос.

– К сожалению, нет.

– К сожалению?
– удивленно переспросил, приподнимая кустистую бровь.

– Да!
– сказала так, будто созналась в преступлении - Будь это так - у меня бы не оставалось сомнений в том, как реагировать, понятно? С ненавистью все просто. От ненависти не ждешь любви, Арчибальд. И опасаться её естественно. Реагировать в ответ ненавистью – тоже. Когда я воюю с кем-то, я не чувствую себя неправильной...

– А сейчас, значит, чувствуете?
– тут же ухватился за нужную нить домовой.

Спокойно так, мягко за нее потянул, всё так же невинно глядя мне в глаза.

– Постоянно, черт подери!

Когда этот негодяй меня целует, когда смотрит так, что душу выжигает дотла и когда шепчет слова, от которых дрожь ужаса проходит по телу.

Моя.

Навечно.

– Почему?

– Потому что то, что происходит, уже не похоже ни на злость, ни на ненависть, ни на игру, ясно?

– Предельно. А на что это похоже? Что вы чувствуете?