Только… только какой в этом прок, если все, о чем она теперь будет думать рядом с ним, – это руки одного мертвого ублюдка, то, что он неоднократно делал с ней. То… что она потом сама сделала с ним.

Следующие несколько дней стали для нее мучением. Ника ходила на уроки, общалась с Мари и другими, и, кажется, никто не придавал значения ее угрюмому виду (подумаешь, это же ее привычное состояние!). Алекс вел себя так, будто ничего не случилось, но вот что странно: то ли Ника внезапно так хорошо стала понимать его, то ли выдавала желаемое за действительное, но его безразличие попахивало актерством. Натянутая улыбка, слишком громкий смех, энтузиазм, с которым он поддерживал предложения Доминика побыстрее свалить из класса и пораньше приступить к тренировкам… Ника не верила в это. Часто на уроках она ловила себя на том, что безотчетно пялится на него или сверлит взглядом телефон в надежде, что он что-то напишет. Ей ужасно не хватало их общения. Неприятно было признавать, но ей совсем не хотелось рушить тот шаткий мир, который установился между ними и с каждым днем, казалось бы, укреплялся, перерастал в нечто большее. Во что – Ника старалась не думать, решив, что целиком и полностью готова довольствоваться даже дружбой. Хотя именно в эти дни она все чаще и чаще вспоминала их легкий поцелуй на кладбище и те объятия в бассейне, которые не просто удерживали ее от падения на кафельный пол, но и, казалось, от падения в пропасть.

Ты нужен мне, идиот.

В очередную бессонную ночь Ника набрала сообщение и бесконечное количество минут гипнотизировала буквы, не решаясь отправить. Не та фраза, с которой принято восстанавливать мир. Тихо выругавшись и удалив текст, Ника спрятала телефон под подушку и накрылась одеялом с головой, в очередной раз приложив ко рту ладонь. Так и пролежала до утра – без сна, размышляя о том, что же ей нужно от Маркела и как преодолеть свои страхи, чтобы это получить.

В половине седьмого Ника быстро умылась, натянула толстовку на молнии и джинсы и выскользнула из комнаты, надеясь, что никто из девчонок не заметил ее ухода. Она затаилась в гостиной и отправила Алексу сообщение: «Дождись меня». Потом глупо таращилась в экран, наблюдая за тремя скачущими точками в диалоговом окне – это Маркел что-то писал. Когда точки замерли, потом исчезли, а ответное сообщение так и не пришло, Ника убрала телефон и уставилась на дверь, ведущую в коридор со спальнями мальчиков.

Спустя полчаса стали просыпаться ученики. Соседи Маркела по комнате появились около восьми, и, как только Патрик последним покинул гостиную, Ника юркнула в коридор и без стука зашла в их комнату. В пижамных штанах и футболке Алекс полулежал на кровати с ноутбуком на коленях. Увидев Нику, он резко выпрямился и настороженно уставился на нее.

– Дай мне минутку, – шепнула она, прислонившись спиной к двери, и сделала пару глубоких вдохов. Дыхание выровнялось, но предательское сердце, кажется, готовилось пробежать марафон. Ника несколько раз сжала и разжала пальцы, а потом уверенно подошла к Маркелу и взяла его за руку. – Идем.

Толкнув его в ванную, она заперла дверь, потянулась было к выключателю, но быстро передумала: сейчас темнота была ей другом. Тусклые отблески светодиодной ленты, установленной по периметру зеркала, висевшего над раковиной, падали на растерянное лицо Алекса. Но надо отдать ему должное, он молчал. И судя по расслабленной позе, даже спрашивать ничего не собирался. Просто выжидающе смотрел на нее.

Давай, трусиха.

Ника сделала шаг к нему, и вдруг ее решимость резко разбилась о глупый страх. А что, если она все неправильно поняла? Что, если после случившегося он… не хочет ее?

Ника тряхнула головой, прогоняя глупые мысли, и обхватила себя руками. Анализировать чужие желания – не в ее стиле. Уж в этом она была верна себе.

– Я тебе тогда сказала, что… что…

– Я помню, что ты сказала, – наконец подал голос Алекс, и в этом голосе звучала обида.

– Наверное, ты неправильно понял. Я хочу объяснить.

Алекс поджал губы, но взгляд не отвел, и Ника приняла это за согласие. Он готов выслушать. Хорошо.

– До того дня я многому не придавала значения… Думала, что… то, что произошло со мной в прошлом, – это не заботит меня… что я отомстила, и этого достаточно… и что все дальше шло как шло. После Сэма Бэрри я… я думала… мы с Джейсоном… мы… блядь. – Ника уткнулась взглядом в пол, подбирая слова.

– Ты с ним спала, это понятно, – холодно подсказал Алекс.

Ника резко взглянула на него. И что значит его тон? Алекс коротко пожал плечами, мол, ничего удивительного.

– Я сидела на таблетках и… и еще пила. Может, поэтому… не знаю… может, поэтому я не помню, что чувствовала. В смысле, было и было, это ничего для меня не значило.

Алекс смотрел на нее – просто, даже немного скучающе, словно и для него происходящий разговор ничего не значил. Но когда Ника инстинктивно сделала шаг к нему навстречу и оказалась совсем рядом, Алекс вдруг напрягся, а его глаза слегка расширились. В блеклом свете Ника заметила, как сжалась его челюсть. Он нервничал или… или злился?

– В бассейне я впервые… впервые поняла, что на трезвую ни с кем и никогда… и то, что ты сделал, – это испугало меня.

– Я не хотел этого. Не подумал, извини.

– Да нет же. – Ника устало вздохнула и потерла пальцами переносицу. Никогда в жизни она еще никому ничего подобного не говорила. – Я испугалась, что… что меня влечет к тебе, но я никогда не смогу дать волю этому желанию, потому что помню… – она подняла на него взгляд, – как это было в тот раз. Когда Сэм… и что я потом…

Губы Алекса раскрылись в немом вопросе, глаза расширились. Он выглядел потрясенным. По-настоящему потрясенным ее признанием. Глубоко вздохнув, Ника потянулась к его руке и сделала еще один шаг вперед. Теперь их разделяли считаные сантиметры, и если бы она приподнялась на цыпочках, то смогла бы поцеловать его.