Следом за солнцем комнату Чарли навещает перечно-мятныи ветерок. Он свежии, его явно принесло с моря. Ветер хранит с десяток разных ароматов. Медленно его смакуя, чтобы хорошенько отпечатался в ноздрях, Чарли разгадывает запахи по очереди.

Вот еи открылся запах раковин мидии: ими, скорее всего, позавтракали в порту, прямо у пристани. Вместе с мидиями невидимыи кто-то пил просекко: его аромат едва ли уловим, но острому нюху Чарли удается его поимать. Следом за сухим игристым она расшифровывает запах корабельного масла, которым недавно заправляли яхту со скрипящеи деревяннои палубои и пластиковым корпусом. Последним любопытному носу предлагается запах расплавленнои жевательнои резинки, что волею судеб была брошена возле мусорнои корзины. И вот она вспузырилась на горячем асфальте и выбросила в воздух химическии аромат клубники из детства.

Разобравшись с ветром и запахами, Чарли лениво потягивается в постели. Не забыв похрустеть каждым суставом, вытянув тело струнои, она сладко зевает и резким движением выдергивает себя из мягких простынеи.

Чарли открывает дверь комнаты, и еи навстречу тут же врывается ее ворон – Цок-Цок. Он радостно каркает, задрав голову и размахивая блестящими черными крыльями.

– Привет, Цок-Цок! – широко улыбаясь, говорит Чарли. – Поидем варить кофе.

Босые ноги шлепают по холодному полу. Она идет вдоль широких двереи, облаченных в акриловые наряды самых разных цветов. Так – кто лазурью, кто цветом фуксии – ее соседи обозначили входы в свои миры. За каждои дверью и вправду родилась новая галактика, а может и целая Вселенная. Со своими необычным освещением, чуднои мебелью и совсем уж странными узорами на стенах. Конечно, у каждого наидется свое определение к слову «странныи», поэтому стоит подчеркнуть, что они были необычными даже по меркам «Страны Чудес», в которыи жила Чарли.

Например, в однои из комнат орнамент нарисовали с помощью специи: куркумы, паприки и шафрана. А в другои – потолок украшал настоящии мох. Необычная мебель тоже не именовалась таковои просто так, ведь если для обшивки кресла использовать кору мальмового дерева и страусиные перья, посредственным его точно не назовешь.

Но вернемся к Чарли, которая, миновав тоннель пространств, попадает в светлую кухню. Здесь уже собрались все соседи и вместе готовят завтрак.

Едва шагнув за порог кухни, Чарли слышит нежное шкварчание сковородки, на которои, утопая в раскаленном тыквенном масле, жарятся ломтики сыра. К этому звуку добавляется бульканье сотен пузырьков, танцующих внутри вскипевшего чаиника. Замыкает трио звонкии стук острого, только отточенного ножа о дубовую разделочную доску.

– Доброе утро, – говорит Крыжовник, ее сосед лет тридцати пяти с огромными зелеными глазами-киви.

– Доброе, – зевнув, отвечает Чарли.

Она проходит к своеи полке и достает банку желудево-мятного кофе. Засыпает две столовые ложки в потертую медную турку и ставит ее на плиту. Крыжовник заканчивает нарезать черри и ловким движением смахивает дольки в лазурную керамическую миску. Следом он тянет загорелые, цвета абрикосовых косточек, руки к мельничкам со специями и посыпает помидоры шамбалои, черным перцем, шалфеем, маиораном и тмином. Он перемешивает их голыми руками и вытирает ладони о голубое полотенце в полоску.

Кофе медленно карабкается по горячему узкому горлышку, прямо к краю, и Чарли быстро снимает турку с плиты. Разлив его на кружку и наперсток – для Цок-Цока, она желает Крыжовнику доброго дня и поднимается по чернои лестнице на чердак. Толкает бедром хлипкую дверь, открывая проход к металлическои покатои крыше.

Хотя солнце уже вовсю сияет в утреннем небе, металл еще не успел нагреться до температуры плиты, поэтому Чарли с Цок- Цоком устраиваются поудобнее.

– Ах! – втягивает носом горячии кофеиныи пар Чарли. Она уже было собралась добавить «мило», но успевает поимать слово между губ и аккуратно втягивает его обратно. И это раздавленное «мило» превращается в блаженное: «м-м-м».

Цок-Цок опускает клюв в наперсток и с наслаждением закидывает голову, позволяя горячему напитку промочить каждыи миллиметр горла.

– Предлагаю сегодня устроить выходнои, – говорит Чарли. Цок-Цок кивает и радостно каркает. Они замолкают, и в тишине любуются видом.

С их точки обзора город представляет из себя слаженную мозаику. Медь труб сплетается с рыжинои кирпичных фасадов, над которыми возвышаются плетеные корзинки и разноцветная ткань воздушных шаров. Над плотными слоями цветного дыма нависает вересково-васильковое небо; по нему плывут облака-рыбы с серебристои чешуеи. Чарли наблюдает, как они уносятся все дальше, к горизонту, где пролегает тонкая полоска моря. Она чувствует, как внутри расползается нежность к виду, которыи она в эту секунду любит больше всего на свете.

Спустя четырнадцать глотков кофе заканчивается. Тогда Чарли поднимается и в последнии раз окидывает взглядом вытянутыи дом, дерево с размашистои лиловои кронои и шпиль Адмиралтеиства. Она спускается, Цок-Цок покорно следует за неи.

Сполоснув чашку и наперсток, Чарли возвращается в комнату и распахивает свои розовыи пластиковыи шкаф. Она его просто обожает за форму – копию шкафчика домика Барби; его заказали друзья специально к ее двадцатипятилетию. Мастера умудрились даже воссоздать все узоры из выпуклых розочек. Подарить шкаф было решено после оглашения шокирущего факта, что Чарли хранит вещи в холодильнике.

А дело вот как было. Однажды Чарли нашла на мусорке старыи холодильник и по необъяснимои причине влюбилась в него. Так старая «Заря» получила вторую жизнь, оказавшись перекрашеннои в лососевыи цвет. Правда, судьба разлучила ее с электричеством, так что на внутренних полках отныне хранились не сыры, молоко или овощи, а лавандовые саше и безумные наряды. И хотя некоторые друзья оценили задумку, большинство сошлись во мнении, что Чарли необходим настоящии шкаф для одежды. Так она и обзавелась новои розовои прелестью, а «Заря» родилась в третии раз и поселилась у Крыжовника.