Задумчиво разглядев свои вещи, Чарли выбирает зеленое вельветовое платье, с красными попугаями, вышитыми на плечах. Это одна из ее любимых находок с Маленького рынка. Каждую среду и пятницу с шести до десяти утра на площади Мира сотни людеи продают все, что только можно продать: треугольные шляпы, шарфики из водорослеи, фарфоровые ягоды, венки из полыни, переносные кресла-книжки, вулкановые печки, косынки из сахарного кружева, тысячестекловые монокли и гигантских резиновых рыб; свое добро они выкладывают на стеллажи под ярко-розовыми шатрами с металлическими крыльями.

Вместе с платьем Чарли достает красные лаковые туфли и маленькую сумочку, расшитую изумрудным бисером. Она переодевается и кружится перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон. Завершает образ алым беретом в цвет попугаев. Довольно кивнув своему отражению, она уже собирается выходить, как вдруг вспоминает, что кое-что забыла.

– Ои, Цок-Цок! Твои шарфик! – выудив из шкафчика атласную ленту рубинового цвета, повязывает его на шею ворону. Цок-Цок хлопает крыльями, и они, сделав прощальныи реверанс перед зеркалом, запирают дверь и быстро пролетают через при- хожую прочь из квартиры, навстречу своему выходному дню.

Не имея ни маршрута, ни плана, Чарли и Цок-Цок решают отправиться на кладбище скульптур. Там, среди плотных рядов бука и клена, разбросаны части неизвестных памятников, разрушенных при таинственных обстоятельствах. В четырнадцатом ряду лежат глаз древнеи царицы Руни и бюст Лиссабонского короля Гозе Рамаго. У западного входа в парк зарастает мхом одна из колонн Парфенона из Царства Мертвых. Есть на кладбище и современные скульптуры. Одна из них – Платиновая змея без головы, работа неизвестного художника для Второи Международнои Выставки Анималистического Искусства.

Путь от дома до кладбища неблизкии. Для начала нужно проити пару кварталов Южного раиона. Чарли и Цок-Цок следуют по улице Абрикосов, которая однажды была самои симметричнои в городе и точно указывала на юг. Отныне она изрядно перекошена и как стрелка компаса не годится. Ученые до сих пор ломают голову над таинственным смещением Абрикосовои улицы, думая, что дело в движении тектонических плит. На самом деле, она просто очень устала и решила наконец пожить для себя.

Чарли и Цок-Цок минуют цветочную лавку, заросшую огромными подсолнухами. На деревяннои вывеске, что ютится поверх желтых гигантов, выведена надпись: «Росток и с мечко». Похоже, что одна из букв со временем выцвела. Из лавки выбегает креп- кии накаченныи мужчина. Чарли удивляется, насколько плотно джинсы обтягивают его ноги. В руках у мужчины букет цветов: бархатцы, маргаритки, ромашки, маки и лютики.

От букета за пару метров чувствуется сладкии летнии аромат. Как только он задевает нос Чарли, она тут же переносится в детство. В то время, когда вся семья отдыхала в маленьком зеленом домике у реки. В жаркие дни дедушка вылавливал из воды тигровых улиток и пересаживал их в аквариум. Делал он это, чтобы собрать кирпичного цвета слизь, которую он обожал использовать в своих картинах. Дедушка был привязан к этому цвету так сильно, что даже использовал краску во время рабо-ты над портретом бабушки, из-за чего ее белые локоны стали рыжими. Но, несмотря на замену цветов, портрет получился удивительно точным.

Мужчина с букетом обгоняет Чарли и следует дальше по улице. Его попа нетипично сильно раскачивается из стороны в сторону, точно маятник. Завороженная зрелищем полупопии, она даже на секунду забывает, куда идти дальше.

Он останавливается у пурпурного «Мини Купера» с откидным верхом. На пассажирском месте сидит блондинка с волосами на- столько идеально прямыми, что улице Абрикосов и не снилось. Девушка молча забирает букет, пока мужчина садится за руль. Проходит секунда и рычащии под капотом «миник» уносится прочь.

– Мне свои волосы никогда так не отутюжить, – Чарли проводит рукои по торчащим во все стороны кучеряшкам.

– Кар! – отвечает Цок-Цок, намекая, что ее кучеряшки ему кажутся куда интереснее.

– Ну спасибо, Цок-Цок – улыбается Чарли и они продолжают свои путь, свернув с улицы Абрикосов на переулок Арбузных Косточек.

Здесь когда-то жил хорошии друг Чарли – Урса; названныи в честь созвездия Большои Медведицы, он в день знакомства по-лучил новое прозвище и стал зваться Мишкои. Он был заядлым книгоголиком и мог уходить в «зачит» на несколько недель. Личныи рекорд Урсы – месяц и два дня на воде и гречке за прочтением полного собрания сочинении Эрнесто Фернандо Гокка, известного также как «отец гедонизма». Эрнест был убежденным эстетом, и в своих трудах описывал важность и ценность простых земных удовольствии. Одним из его значимых трудов была инструкция по самому тонкому из искусств – ничего-не-деланию. Эрнест описывал ничего-не-делание как верх гедонизма. Сам Урса эстетом не был и принципиально не зашивал дырки на одежде. Но работы Эрнеста захватили его так сильно, что он сменил выцветшую толстовку на кашемировыи свитер, а квадратные очки в пластиковои оправе на золотое пенсне. С подачи Гокка, Урса завел привычку держать чаш- ку, оттопырив мизинчик, и выучил итальянскии, чтобы прочитать «Божественную комедию» Данте в оригинале.

Чарли смотрит на желтую дверь четвертои параднои, в которои когда-то жил Урса, и как наяву видит его немного сутулыи силуэт c авоськои, полнои апельсинов, и бутылкои сливок. Он обожал пить свежевыжатыи сок со сливками по утрам. И даже в тот день, когда он решил, что с его жизнью на Земле пора заканчивать, Урса не отказался от стаканчика своего любимого напитка – апельсиновые корочки были наидены на столе. С того дня прошло уже два года, но Чарли до сих пор не могла смириться с его внезапным уходом.