— Слушай, Даша, мне еще ни разу так хорошо не было. Я никогда не думала, что с комсомолом так интересно. А что там наши хлопцы затеяли?—понизила она голос.—Ты не знаешь? Где они будут оружие брать?

— Ничего не знаю, нас же не пустили.

— Я за Ольку боюсь. Куда ей с хлопцами тягаться. Я б ловчей справилась.

— А я так понимаю,—Даша посмотрела по сторонам и стала говорить еще тише,—она—секретарь, вот ей и надо на самое опасное дело идти, чтобы ее уважали, особенно—чтоб хлопцы уважали, а то сами согласились, потом будут говорить: «Посадили секретарем девчонку». Правильно я думаю?

— Это верно.

— Когда же нам опять собираться?

— Не знаю. Я хотела б еще к Гале сбегать, рассказать про Скубецкого.

— Не надо часто ходить туда, а то люди скажут: «Чего повадились?» 11*

— Ну, прощай пока.

— Прощай, красавица.

Нюра побежала домой, у дверей оглянулась. Даша все еще стояла у плетня н ласково улыбалась ей.

«Вот любит меня!»—радостно подумала Нюра.

Дома тетка спросила ее:

— Ничего не слыхала? Про Ростов люди болтают.

— Значит, правда, если болтают.

— Это коммунисты распускают слухи.

— А разве у нас в станице есть коммунисты?—не утерпела, подзадорила Нюра тетку и тут же задала вопрос:—а что коммунисты? Чего им надо? Ну, белые дерутся, ну, красные дерутся, а они чего встревают?

— А они самые заправилы и есть,—с досадой сказала тетка.—Большевики хоть в бога верят, а эти—никак.—И тетка долго и пространно доказывала, что спокон веку были и будут хозяева и батраки, а иначе все с голоду пропадут.

— Где ж оно видано, чтобы хозяин без батраков столько десятин сам убрал? Да что у него, сто рук? Ты ж за него не пойдешь работать.

— А чего я буду за него работать?

— Вот видишь. Значит, и на тебя работают. Хлеб ты ешь?

— А где ж тот мой батрак, что на меня работает?

— Я твой батрак!—выпалила тетка.

— Да разве ж вы сами хлеб убираете?

— А хоть и не сама. Да и не ты! Кто тебя кормит?

— Мама меня кормит,—уже строго сказала Нюра,—и гроши вам за то платит, а на маму никто не работает, она сама, как бык, с утра до ночи ярмо тянет.

— Много твоя мать платит!

Нюра вспылила:

— .Батя вернется—полным рублем расплатится. Не плачьте. Что вы меня всегда куском попрекаете? Недолго вам батю ждать. Он здесь всем заплатит.

Тетка злобно посмотрела на Нюру, однако, при напоминании о скором возвращении Степана, сдержала себя.

На этом их разговор оборвался. Нюра принялась было за уроки, но сейчас же их бросила, вышла на улицу и села у ворот. Уже стемнело. Мимо проехал патруль. Она всматривалась в лицо каждого казака, искала среди них Кузьму, но его не было. Задумалась: «Может, и мой батя сейчас где-нибудь вот так же ночью с казаками едет... Только на нем не белая повязка... А может, он сейчас в Ростове... Вот бы посмотреть такой город! Батя вернется, все расскажет, а я ему скажу: глядите, ваша Нюрка уже комсомолка...»

Вдруг где-то недалеко один за другим четко ударили выстрелы, и только что проезжавший шагом'патруль рысью по-

несся обратно. Нюра видела, как казаки на всем скаку скидывали с плеч винтовки.

•— Что такое?—тетка испуганно выглянула из дверей.

— Не знаю.

— Закрой калитку!

— Не первый же раз стреляют. Чего вы? И вчера стреляли, и позавчера.

— Да разРе так? Иди в хату!

А в хате сказала:

— Туши свет!

И, не ожидая Нюры, сама погасила лампу.

— Ох, вы и пугливая нынче стали,—опять съязвила Нюра и, раздевшись в темноте, легла.

Однако и сама долго прислушивалась, не прокатится ли снова выстрел. Было тихо. Потом где-то далеко-далеко раздались голоса, они приближались и нарастали, и вскоре мимо окна опять промчались всадники. Наконец все окончательно успокоилось, и тишину изредка нарушал только собачий лай.

Нюра уснула. Рано утром она услышала осторожный стук в окно. Прильнула к стеклу и увидела Дашу. Та испуганно смотрела на нее и делала знаки, чтобы она поскорее вышла во двор. Нюра быстро оделась и выбежала.

—? Такое случилось! Такое случилось!—тревожно шептала Даша.—Где б нам поговорить, чтоб люди не видали? Идем за сарай- Да ты что в одном платье выскочила? Простудишься. Накинь на себя что-нибудь.

— Ничего...

— А я говорю—накинь!—строго приказала Даша.

— Вот командирша,—рассердилась Нюра, но все же послушалась, сбегала в хату, набросила на себя платок.

— Слыхала с вечера ' выстрелы?—поминутно оглядываясь, говорила Даша.—Это за нашими гонялись! Они оружие добывали. Уже два квартала пробежали, а тут хватились казаки и давай в погоню! Наши—через садки, через огороды, чужими дворами! Не знаю, все убежали, или не все, только на зорьке пришел к маме федькин отец Игнат Тарапака и сказал, что Ко-чура у него в хате прячется. Он ночью к нему во двор заскочил, а собаки лай подняли. Игнат выбежал, а это Кочура в конюшне у него притаился. Игнат хотел зарубить его, а Кочура и объяснил—я, мол, прячусь. Так, мол, и так. А тут опять по станице скачут, ищут. Ну, Игнат пожалел и не выдал его. Зарыли они винтовки там же в конюшне, а на зорьке Игнат говорит маме: «За Кочуру не беспокойтесь». И ушел. Мама не знала ничего, не поняла. Тогда я схватила шаль и побежала к Игнату. Там мне Кочура и рассказал все. А Кочура говорит: «Я его нарочно послал к твоей маме, чтоб ты догадалась, а то не знаю—можно выходить на улицу или нельзя, поймали кого