Я пошла за мальчишкой и помогла ему открыть дверь в библиотеку. Тот споро поставил серебряный поднос на столик и оставил меня одну. Здесь пахло книгами и чистотой. Библиотека была большой, но за ней следили. Я дошла до дальнего стеллажа, где и стояли фолианты по магии.

Я хотела забрать свою мать сюда или хотя бы дать ей знать, где я. Только вот все осложнялось тем, что как только попала сюда, оказалось, я совершенно не знала здешнего языка, поэтому не умела читать и писать. Только бабушка была моим незримым переводчиком и учителем, ведь она единственная кто мог меня понимать. Первые три месяца моего пребывания в этом мире мы худо-бедно перебивались. Я продала свои украшения, купила вещи первой необходимости и ела то, что собирала в лесу. Я верила, что мои трудности всего лишь временные. Язык давался легко, еще бы, когда в голове сидит личный учитель, рассказывающий сказки.

Однако воспользоваться родовыми книгами и записями деда я не могла, потому что до сих пор не имела доступа к хранилищу семьи. А бабушка за пятьсот лет ожидания и пребывания в камне не могла вспомнить нужный ритуал. Да и видела она его всего раз, когда успела только схватить листок из кабинета своего супруга и спрятаться с дочерью, чтобы только ее спасти. Бабушка честно признавалась, что о сохранности записей даже не думала. Ведь главным на тот момент было другое. Поэтому даже когда я получу доступ к подвалу родового заброшенного особняка, то вряд ли найду необходимое.

Но радовало одно, изобретая подобный ритуал, дед руководствовался книгами по магии. Поэтому был шанс, что я тоже смогу что-то придумать. Ведь увидеть свою дочь бабушка хотела очень сильно. Ей было бесконечно больно от этой разлуки и того, что она тут, а ее супруг, мой дедушка, даже не увидит меня, не узнает, что его род продолжился во мне и даже дальше.

Я обложилась книгами по магии, ведь это почти единственный раз, когда Эдмунд оставил меня одну. Поэтому я могла брать из библиотеки те книги, которые действительно хотела прочитать. Я хотела во всем признаться Эдмунду, чтобы он тоже помог мне, но бабушка была категорически против. Поэтому я лишь читала романы, повышая навыки чтения и газеты.

Вот и сейчас я продиралась по дебрям строчек, в которых совершенно ничего не понимала. Во мне не было магии, я даже не представляла, как можно что-то делать пальцами и выплетать ими, а потом облачать в форму. Наука давалась тяжело, пришлось вернуть все книги на место и отправиться к стеллажу с детской литературой.

Я надеялась там найти книги для самых маленьких и хотя бы начать с них, а уже потом вернуться к другим фолиантам. И я нашла, погрузившись в цветные картинки, где на простом языке рассказали о том, как почувствовать свой источник и научиться плести заклинания. Но сколько бы я ни сидела, так и не смогла его почувствовать.

«Твой источник пуст», — бабушка появилась на второй час моих бесполезных попыток.

«Но ведь я тут уже девять месяцев. Что-то же должно было накопиться?» — простонала я и, согнувшись в кресле, прикрыла руками лицо.

«Все, что было, ты отдала малышу. И так будет теперь впредь».

«Как это? А если ему не хватит моей магии, что будет?»

«Ему ее должен давать отец. Делиться ею».

«Значит, Эдмунд не бросит меня. Он будет со мной» — я воодушевилась, а бабушка снова пропала, тяжело вздыхая. Спросить о том, что будет, если отец не будет «подкармливать» ребенка, я не успела. Да и зачем? Разве Эдмунд сможет так поступить?

Я снова погрузилась в изучение азов магии. Однако пришлось оставить бесплотные попытки почувствовать ток магии в венах. Но ведь это значит, что я надолго застряну в теле человека и не смогу перевоплотиться? Но раз это цена моей беременности, то я не против. Лишь бы малыш родился сильным и здоровым.

«А мама позаботится, чтобы Эдмунд был только нашим» — так я думала…

А вечером, когда я покинула библиотеку, узнала, что мой супруг до сих пор не вернулся. На часах было девять вечера. Я попросила принести мне поздний ужин в спальню, там же поела, практически не чувствуя вкуса. Приняв ванную, я переоделась и легла в кровать, читая прихваченную из библиотеки детскую книгу. Так и уснула за ее чтением.

А ночью я почувствовала на своем теле теплые шершавые ладони, что поднимали подол моей ночной рубашки. Все отошло на второй план. Мой супруг. Он вернулся. Он со мной. А все, что происходило накануне, было просто дурным сном. Мне просто показалось, что я застала его с другой. Я была не в себе. Но я готова сражаться за нас. Ради нашей семьи.

Я таяла под ладонями Эдмунда, под его жалящими поцелуями. Это была близость с привкусом горечи и оттенком сладости. Мне хотелось разреветься в одно мгновение, а в другое — отдаваться со всей страстью. Он жадно вдыхал мой аромат и зарывался в волосы. Вел носом вдоль тонкой шеи и прикусывал ключицы. Его трясло так же, как и меня. Он сгорал сейчас так же, как и я. Я была ему нужна, ведь чувствовала это. И он тоже был нужен мне.

Он оступился. Он понял, что его жизнь — это я и наш ребенок. Эдмунд обводил мое тело руками, сминал подол, а потом помог освободиться от рубашки, разделся сам. В ночи горели его глаза янтарным светом. Его волк был так близко, и я его словно чувствовала. Но Эдмунд прекрасно его контролировал. Он не позволит ему вырваться и навредить матери его малыша. Но и я ничего не боялась. Я видела прекрасного черного зверя. Смертоносного, но такого красивого. Эдмунд спустился поцелуями по моей груди, обвел языком пупочную впадинку, вывел узоры шершавым языком на боках, гладил мои бедра, пока я тихо стонала и извивалась под ласковыми руками любимого. А когда он слился со мной, не смогла удержаться и застонала еще громче. Эдмунд выпил мой стон, положил руки на живот и аккуратно погладил. Выпрямившись и не отнимая ладоней, он продолжил двигаться. Продержаться слишком долго я не могла. И вот уже в скором времени я разбилась на миллион сверкающих частичек, сердце бешено колотилось в груди. Эдмунд последовал за мной, прикусывая ключицу, но не больно. Он перекатился с моего тела, чтобы не придавить, а я даже не нашла в себе сил о чем-либо спросить и просто уснула.