«Сын будет его наследником. Возможно, другой ребенок это сделает. Да и не будет больше измен. Он ведь пришел ко мне!»

«Наивное дитя».

О том, что бабушка намекала мне на уход от супруга, я поняла, но решила об этом не думать.

— Так что ты будешь делать? Лерия! — похоже, Эдмунд звал меня не в первый раз.

Я моргнула и повернулась к супругу.

— Прости, я задумалась.

Как только я представила, что мне придется снова искать еду в лесу и перебиваться тем, что найду стало плохо. Сама бы я не роптала. Но остаться одной с ребенком на руках сейчас я просто не смогу. Тем более, как быть, если моей собственной энергии не хватит для поддерживания малыша?

Я почувствовала бабушкино сожаление по этому поводу, что попала в такую ситуацию.

— После прогулки я наведаюсь в библиотеку.

— Хорошо, дорогая, — Эдмунд кивнул мне, словно дал свое великое разрешение на это.

Он и раньше так делал, только никогда я не обращала на это внимание, лишь мысленно закатывала глаза и молчала. Но вот сейчас задумалась. А что, если Эдмунд воспринимает это за смирение? Ведь я не спорила с ним, потому что просто не видела в этом смысла. Мою уступчивость и поиск компромиссов он принимал за слабость? Может быть такое?

Эдмунд подошел ко мне и поцеловал меня в щеку, царапая щетиной.

— Мне уже пора, — он задержался у моих волос, раздул ноздри, провел кончиком носа по шее и, слегка царапнув клыками открытую ключицу, вышел из обеденного зала.

А ведь я даже не спросила о баронессе? А стоило ли? Ее не было. Это моя маленькая победа. Я улыбнулась, ведь видела, что супруг по-прежнему ко мне неравнодушен. Покончив с кашей, хотя аппетита не было, я выпила сладкого чая. Прихватив парочку детских книг из библиотеки, я отправилась в сад, решив почитать там в дальней беседке, увитой зеленым плющом с розовыми соцветиями.

К вечеру я почувствовала недомогание и слабость, поэтому вернулась в особняк. И стоило мне дойти до кровати и прилечь, как я уснула. Казалось, дурнота так и не прошла, только сил, чтобы открыть глаза тоже не было. Я чувствовала жар кольца и цеплялась за него. Бабушка что-то причитала, но я не разбирала. Мысль об отравлении возникла, но тут же пропала. Девушки, работающие в особняке, просто не могли. Да и Эдмунд настолько все контролирует, что это просто невозможно!

Теплая ладонь легла на живот. Меня кто-то приподнял и поднес горьковатый отвар ко рту.

«Сделай глоточек, дитя. Ну же. Тебе станет лучше».

— Лерия, пей. Это поможет, — прошептал Эдмунд.

Ведь это он поил меня, и я сделала глоток. Муж погладил мою гортань, чтобы я сглотнута. Теплая горькая жидкость распространилась по пищеводу. По мере того, как Эдмунд гладил мой живот, мне становилось все жарче. Появились силы раскрыться и открыть глаза.

Было темно. В комнате стояла одна из прислужниц, и она с ужасом смотрела на меня. Мужчина с посеребренными висками что-то отсчитывал и капал в стакан. Потом он протянул эту жидкость Эдмунду, а тот прислонил прозрачный стакан с мутноватой жидкостью к моим сухим губам.

— Пей, Лерия, — снова настоятельно проговорил супруг.

Я выпила, хоть и было противно, а потом откинулась на подушки.

— Что со мной? — я попеременно посмотрела на мужчин.

— Это твой лекарь, Родверг Красп. Он будет наблюдать тебя.

— Хорошо.

— Леди больше ничего не грозит. Все рекомендации я вам дал, — мужчина в строгом костюме серого цвета смотрел на моего супруга, а не на меня.

— Можешь быть свободным. И не забудь о моих словах.

— Разумеется, альфа. Прошу простить своего слугу, — столь подобострастное прощание слышать от мужчины преклонного возраста было странно.

Все же я привыкла, что старших нужно уважать. Но в этом мире все было иначе. Как и отношение к женщинам, что мне наглядно продемонстрировали.

— Ты тоже убирайся, — не глядя, приказал прислужнице Эдмунд. — И если вы еще раз недосмотрите за своей хозяйкой, то окажетесь там, откуда я вас взял.

— Да, мой лорд, — пропищала девушка и быстро покинула комнату.

Я сжала ладонь супруга, так как видела, как гневно сверкают его глаза, и хотела успокоить.

— Девочки ни в чем не виноваты. Я почувствовала усталость и решила прилечь. Не думала, что этому состоянию может способствовать что-то более серьезное.

— Сын силен и тянет из тебя силы. А ты, не обладая ипостасью и магией, просто не сможешь в должной мере его питать, — хмуро произнес Эдмунд.

То, что его глаза недовольно сузились, а в словах было явное осуждение моего человеческого происхождения, меня расстроил.

— Но ведь сейчас все хорошо?

— Да. Теперь я буду два раза в день подпитывать тебя, чтобы ребенок привыкал ко мне и ни в чем не нуждался.

— Хорошо.

— Тебе нужно поесть. Я прикажу, чтобы тебе подали ужин сюда.