— Вам лучше сразу подготовиться ко сну. Это сильное средство и неизвестно как вы, с вашим самочувствием, перенесете его действие, — посоветовала она. — Очищение пройдет тяжело и болезненно. Будьте готовы ко всему.

— Я понял, — кивнул Глава, скидывал плащ и снимал верхнее ханьфу, а после сухо велел. — Теперь оставьте пещеру, вернетесь сюда утром.

Оставшись в нижней кофте и штанах он, откинув медвежью шкуру, лег под нее и закрыл глаза. Лекарство подействовало через четверть часа. Судя по блуждающему взгляду, у него началось головокружение, поднялась температура, так что он скинул с себя медвежью шкуру, мечась в жару. Нижняя кофта вымокла от обильного пота, а потом его начало выворачивать. К счастью Глава подошел к очищению голодом серьезно и, судя по одной желчи, что выходила с рвотой, он действительно голодал. Пульс зашкаливал, его тело крутила судорога. Ему было настолько плохо, что он как одержимый демоном метался по кану и Ли Мин серьезно боялась, что его сердце не выдержит тяжелой нагрузки столь интенсивного очищения.

Ей едва хватало сил, чтобы удерживать его мечущееся тело на ложе, то и дело приходилось перехватывать и удерживать на краю, не позволяя свалиться на пол. Он стонал и выл в голос, так его корежило от боли. Длинные пряди волос спутались, сбившись в колтун, липли к влажному лбу, упав на мертвенно бледное лицо. Глаза запали, губы посинели. Простыня под ним намокла от пота и мочи. Он содрогался от рвотных позывов, и девушке было важно вовремя наклонять его голову к медному тазу. Последний раз, ближе к рассвету, его вырвало кровью и в этой кровавой массе Ли Мин разглядела странный зеленый сгусток. Выловив его деревянной лопаткой и обмыв в воде, она поняла, что это какая-то не переваренная пилюля.

А обессиленный Глава, исторгнув зеленую гадость, затих, то ли провалившись в глубокий сон, то ли потеряв сознание. Во всяком случае, пульс его вошел в норму, сердце билось спокойно, температура спала, да и лихорадить его перестало. Отойдя подальше от пещеры, Ли Мин, вымотанная бессонницей и напряжением, выплеснула на сырую траву и лежалую листву таз с содержимым желудка Главы, вздрагивая и молясь про себя, чтобы ее не учуял Горный дух.

Быстренько ополоснув таз в ручье, бегом вернулась в пещеру и занялась странным сгустком. Странным, потому что он не растворился в желудке Главы, а если и растворился, то самую малость. Пилюля замедленного действия?

Выглядела эта дрянь глянцевою и, решив, что она плохо прополоскала ее в воде, Ли Мин снова погрузила ее в миску с водой. Спрессованный темно зеленый шарик, немного больше горошины, даже когда Ли Мин обсушила его тонкой от ветхости тряпицей, оставался глянцевым, словно его обволакивала восковая оболочка. Эксперимента ради, Ли Мин опустила пилюлю в плошку с молоком. И тут спрессованный в шарик яд дал странную, но вполне ожидаемую реакцию, пустив в молоке темные разводы, словно миазмы. Вынув пилюлю Ли Мин, на этот раз, опустила ее в лекарственный отвар, который, чуть ли не забурлил, как при кипячении и Ли Мин поспешила вынуть из него странный шарик.

Изучая ее при дрожащем пламени светильника, Ли Мин все время прислушивалась к мерному дыханию дафу. Значит, его не травили систематически, подливая яд в пищу, а просто закинули в него пилюлю, что медленно, но верно, убивала его, потихоньку, отравляя кровь.

Сцедив в чашу только что приготовленный настой, напоила им бесчувственного дафу, вливая в его рот ложку за ложкой. Она бы и дальше продолжала экспериментировать с пилюлей, если бы ни свет ни заря, возле пещеры не появился обеспокоенный, раздраженный от бессонницы лекарь Бин.

— Как господин? — сразу же прошел он к Главе.

Не успела Ли Мин ответить, как следом появился запыхавшийся маг. Было заметно, что и он спал в эту ночь неважно, если спал вообще. По тому, с какой тревогой они вглядывались в нее, когда она рассказывали о состоянии дафу и о том, что обнаружилось в его желудке, не трудно было догадаться, что сама она выглядела не лучшим образом. Пока лекарь Бин рассматривал злополучный шарик, который она им тут же показала, как маг близоруко щурясь на пилюлю красными от бессонницы глазами, сразу определил:

— Змеиная жемчужина?

— Похоже на то, — сразу согласился лекарь, хотя всегда отличался осторожностью в суждениях. — Подумать не мог, что она действительно существует.

— И что это за фигня такая? — деловито осведомилась Ли Мин, зевнув.

— Это сокровище лесных змей, которое взращивается ими раз в столетие, — принялся пояснять маг. — Когда они в зимний спячке свиваются в клубок, то своими скользким телами загребают траву, которая сперва преет под ними, потом прессуется. А поскольку их ядовитые тела и в спячке находятся в движении, то получается вот такая жемчужина, которую они скатывают собой. Найти ее мудрено и редкостная удача если ее вообще находят, потому что кто заполучит ее, то в один миг разбогатеет.

— Она считается совершеннейшим и редким ядом, — тихо добавил лекарь, рассматривая ее так, словно любовался настоящей драгоценностью. — Отравляя организм человека, она, тем не менее, излечивает многие хвори.

— Я слышал, что лесные змеи, утратившие свою «жемчужину», уходят из этих мест навсегда, — добавил маг.

Посмотрев на дафу, лекарь вздохнул.

— Вот оно как! Глава с детства отличался болезненностью, а как вошел в юношеский возраст, прицепилась к нему чахотка. Но быстро скрутить его не смогла, воля Главы такова, что он сказал, что не помрет покуда не найдет достойного себе преемника. Теперь вот стремится обезопасить клан через свой брак. Я же все это время измысливая всевозможные средства, что бы поддерживать в нем силы, все удивлялся, как хвори до сих пор не сгубили его. Видимо, воздействие Змеиной жемчужины таково, что свело чахотку на нет, но медленно отравляло дафу, который уже не имел сил бороться с этим ядом.