Позднее вторжение Энея в Троянский эпос видно по оснащенности его имени постоянными эпитетами в «Илиаде» — ими снабжено всего 18 процентов от всех упоминаний его имени. Это гораздо меньше, чем даже у Приама и Патрокла, не говоря уже о прочих видных героях.

Итак, Эней поздно вошел в Троянскую эпопею вообще и в «Илиаду» в частности, причем в «Илиаду» вошел отдельно от других поэм и слегка искаженным. Думается, что это искажение (превращение в юного и холостого) сделано, чтобы сильнее уподобить его Ахиллу — сравнять с ним. Ведь их единоборство — высший пункт всей «гомеровской Энеиды». Для того, чтобы дать ему место, разорвана битва богов: боги уже выстроены парами (друг против друга, кто с кем будет сражаться), но тут вклинивается поединок, а по его окончании боги снова выстраиваются — теми же парами! — и вступают в бой. Более торжественной обстановки для поединка двух самых выдающихся героев не придумаешь! Что Ахилл — самый выдающийся герой, с очевидностью подтверждено его подвигами, а вот Энею эта роль дарована певцами ни с того ни с сего, без всякого подтверждения. Почему?

Видимо, все это взаимосвязано: позднее вторжение Энея в Троянский эпос, неоправданное (не по деяниям) восхваление его в «Илиаде», провозглашенное устами Ионийского бога предначертание его роду царствовать в Троаде и действительное наличие такого царского рода в ней спустя много веков. До вторжения Энея Троянский эпос предполагал для Троады другую династию — дом Приама и Гектора. Значит, вторжение Энея означало легализацию династии, которой Троянский эпос не знал.

Схема генеалогии троянской династии в гомеровском эпосе (позиция Энея).

Генеалогия, приведенная в XX песни, вся нацелена на одно — доказать, что «орлеанская ветвь» является законной династией царей Троады, что она восходит к тем же предкам, что и старая династия, и не хуже ее представляет характерные достоинства страны. Если присмотреться, то можно установить (первым это сделал К. Шухардт), что генеалогия Энея смонтирована из двух частей: старой родословной Гектора и новой, сконструированной для Энея. Линия, ведущая к Гектору, выглядит так: Дардан — Эрихтоний — Трой — Ил — Лаомедонт — Приам — Гектор. «Орлеанская ветвь» является отростком, отходящим от Троя и ведущим через Ассарака, Каписа и Анхиза к Энею. Это младшая ветвь, но если старшая вымрет или лишится поддержки богов (утверждается, что то и другое осуществилось), то единственным законным наследником остается род Энея.

Однако, создавая эту хитрую конструкцию, певцы упустили одну деталь (ее подметил К. Роберт): не подправили соответственно новой генеалогии отчество Приама по всей «Илиаде». Приам только один раз в «Илиаде» назван Лаомедонтидом — сыном Лаомедонта, а десять раз — Дарданидом. То есть прежде Приам считался сыном, а не прапраправнуком Дардана. Значит, вся линия предков между Дарданом и Приамом — от Эрихтония до Лаомедонта — вставлена позже, очевидно, вместе со всей «орлеанской ветвью», от нее отходящей.

Чего этим достигли создатели искусственного родословного древа? Приам из сына Дардана сразу превратился в его отдаленного потомка, а Эней был сделан таким же потомком Дардана и вдобавок царем народа дарданов, то есть более логичным наследником Дардана, чем Приам. В изложении генеалогии указано, что первый из вставных предков, Эрихтоний, владел тремя тысячами коней, из которых двенадцать были оплодотворены Бореем — богом северного ветра. Они родили изумительно быстрых коней. Эти кони, по соотношению поколений, должны были достаться сыну Эрихтония — Трою. Действительно, в V и XXIII песнях идет речь о дивных конях Троя, но происхождение их указано иное: они от породы тех коней, которых Зевс подарил Трою во искупление того, что похитил у него сына Ганимеда, в которого влюбился. Примечательно что если Пелею, отцу Ахилла, упряжку коней подарил Посейдон («Илиада», XXIII, 276–278; по другому указанию, XVII, 441–444, это дар всех богов), то Трою их даровал сам вседержитель Зевс. У Троева внука Лаомедонта эту породу коней тайно добыл Анхиз, отец Энея, подослав к жеребцам Лаомедонта своих кобылиц, а из шести коней, родившихся от этого соединения, двух отдал сыну. Получаются две версии рассказа о конях, принадлежащих Дарданидам: генеалогическая и другая, несколько отступающая от нее, но тоже связанная с ее фигурами. По обеим версиям, чудесные кони оказываются только у вставных фигур генеалогии — тех, что вставлены вместе с Энеем. По крайней мере в одной версии четко указано, что они достались в конце концов Энею. Между тем постоянный эпитет троянцев в «Илиаде» — «гипподамой» («усмирители коней»). Известно, что конные заводы Троады славились и в персидское время. Генеалогия Энея перетягивала эту славу к имени Энея, и то же делали другие вставки.

Имя Эрихтоний создатели родословной Энея явно взяли из афинской мифологии: там Эрихтоний — чудесный зачинатель официальной царской династии, сын Геи — земли или же Афины (Аполлодор, III, 14, 6). Трой и Ил — эпонимы Трои и Илиона, двух образов столицы Приама. Лаомедонт — герой из круга сказаний о Геракле, оборонявший от Геракла Илион. В «Илиаду» вмонтирован искусственно: Клитий, Ламп и Гикетаон, включенные в генеалогию как его сыновья, то есть братья Приама, в «Обзоре со стены» (III песнь «Илиады») были названы в числе советников Приама — там не было сказано, что это братья. Братьями они были сделаны только в генеалогии — для увеличения семьи Лаомедонта.

Из наличия в генеалогии Ила и Троя можно сделать вывод, что все создание нового генеалогического древа, то есть реконструкция генеалогии Приама ради вписания в нее Энея, было произведено в Троаде. А из включения Эрихтония следует, что это было сделано тогда, когда Троада находилась под сильным воздействием Афин — возможно, в эпоху борьбы их за Сигей, расположенный в нескольких километрах от Илиона, то есть в конце VII века. Как известно, тогда митиленцы с Лесбоса, сражавшиеся против афинян, построили напротив Сигея крепость Ахиллион (Геродот, IV, 65, 91, 94, 95). В этом свете сражение Энея, имеющего афинского предка, против Ахилла приобретает особую связь с позицией афинян в Сигее и с их притязаниями на власть в Троаде.

Может возникнуть вопрос: почему же Энею певцы не дали победы в этой битве, как и в остальных? Но это же ясно: вводя нового героя, пусть самого им дорогого, певцы должны были считаться с тем, что в поэме роли победителей уже заведомо отданы другим — тем, кто станет его противниками. Ни убивать, ни унижать их нельзя: они действуют в последующих эпизодах и поэмах как победители. Оставалось лишь непомерно восхвалять нового героя и все время спасать его от гибели в сражениях, где он выступает против обладателей неотчуждаемых побед.