Шрифт:
– Ждать. Как обычно. Тетя все еще с нами... Пошли назад.
Но когда мы вернулись, тети с нами уже не было. Я пропустил мгновение ее ухода. Заглянув в машину, сразу понял, что она ушла: лицо пожелтело, расслабилось, глаза и рот приоткрыты. Я все же пощупал пульс. Рука была холодная, пульс отсутствовал.
Тетя Вера не заставила нас долго ждать и мучиться, ухаживая за ней.
Глава 11. Дорога в Князьград
Вокруг стелется промозглый липкий туман, окутывает меня грязным одеялом, дурманит разум, навевает безумие. Я кручусь вокруг своей оси, пытаясь понять, где я, но в итоге накатывает дурнота – всюду одно и то же. Я вижу, что из тумана выходят люди, подспудно знаю, кто это, и в то же время они мне абсолютно незнакомы.
Злобная старуха...
Ехидно-насмешливый старик...
До боли знакомая девушка...
Пацан-подросток...
...и человек с закрытым маской лицом.
Пятеро окружают меня в этом тумане, сужают круг. Я в их власти.
– Ну что выстроились? – кричу я. Голос вязнет в осязаемом тумане. – Чего кругом встали? Ведьминым кругом?
Ассоциация с Ведьминым кругом всплывает в сознании нежданно-негаданно, захватывает воображение. Эти люди (люди ли?) – камни в Ведьмином круге, а я – дольмен, вернее, портал в иной мир.
– Она не захотела, чтобы ее хоронили здесь! – говорю я и сам не понимаю, что несу. – Она не захотела! И мы ее потеряли!
– Мы ее не потеряли, – брюзливо-презрительно говорит старик. – Она нам была не нужна. Те, кто нам был нужен, в нашем распоряжении.
– И кто это? Я и... – Имя вылетело из памяти, всякие попытки вспомнить завершаются приступами боли. – И мой друг?
– Слишком много “якаешь”! – злобно прошипела старуха. – “Я” да “я”! Попова свинья! Ты себе давно не принадлежишь, а лишь выполняешь то, что должен!
– Я никому ничего не должен...
– Ой ли? – удивляется девушка, и я резко поворачиваюсь к ней. – Все кому-то что-то должны, иначе не бывает. Иначе жизни не будет! Даже мы здесь, пребывая в единстве, живы лишь потому, что должны друг другу!
– Что вы должны? – спрашиваю я на автомате, теряя нить разговора.
– Свободу. Мы должны друг другу свободу.
...Я проснулся, и тут же на интерфейсе моего нейрочипа возникла Ива.
– Тебе снова снился кошмар, Олесь.
Я закряхтел и не ответил. Этой ночью я заснул сидя за рулем машины, не ложился в палатке, которую поставили Рина и Витька. Весь день мы ехали на юг вдоль большой реки Северянки в направлении Князьграда, но из-за непролазных дебрей продвинулись недалеко. Витька предложил плыть на катере, который мы припрятали недалеко от пирса, но это означало оставить машину. А колеса нам нужны в будущем. Я руководствовался еще и другими соображениями: на реке нас видно далеко, а в чащобе мы невидимы – никакие сиберийцы или неведомые северяне на драккарах нас не засекут.
В результате мы несколько раз заезжали в тупики, откуда приходилось выезжать задом и по жуткому бездорожью. Батарея быстро сдыхала, и мы останавливались на часок-другой, чтобы ее подзарядить. Идиотская техника Вечной Сиберии (пусть и сделанная в Росс) не предполагала одновременной езды и подзарядки.
В дорогу мы выступили сразу после похорон – таких, каких хотела тетя Вера: без молитв и магии, на солнечной полянке вдали от Ведьминого круга.
Меня мучила совесть. Я должен был воспротивиться желанию тети и похоронить ее в Ведьмином круге. Если бы тетя Вера воскресла, небось уже не пожелала бы необратимой смерти. Больной и страдающий человек жаждет избавления от мук, здоровый же просто так смерти не пожелает. А сон-кошмар, где в туманном поле бродят пятеро незнакомых знакомцев, – лишнее доказательство тому, что теперь я буду винить себя: не настоял на своем, не уговорил, не сделал по-своему...
– Я могу помочь, – сказала Ива, не дождавшись моей реакции.
– В чем?
– В наведении порядка в твоей голове. Могу ослабить эмоциональное давление определенных воспоминаний.
– Спасибо, но не надо. В моей голове и так кто только не шарился и не шарится до сих пор... Наводить там порядок значит усугублять хаос. По-хорошему мне бы полностью восстановить память, но я не могу сказать, что хочу этого.
– Почему?
– Я привык к тому, что я – это я. Ведун без памяти, без прошлого, неведомо откуда взявшийся и невесть куда бредущий...
– У тебя есть план. Спасти Киру.
– Да... Тетю-то я уже спас...
– Ты напрасно винишь себя в ее смерти. Ты не можешь отвечать за все прихоти судьбы. Думать иначе – страдать комплексом Бога.
– У меня нет комплекса Бога, Ива. И я не думаю, что полностью виноват в том, что тетя попала на каторгу. И больна она была еще до моего глюка, так что рано или поздно... Просто сейчас – прямо сейчас – у меня столько силы! Но толку от нее мало. Рина и Витька правы: с такой силой я просто обязан навести порядок в мире, нельзя ведь зарывать магические таланты в землю! Но как навести порядок в мире, если в голове бардак? Я не хочу быть председателем или монархом, решать за других, вести за собой, я просто...
– Чего же ты хочешь на самом деле, Олесь?
Я задумался. А чего я, собственно, хочу? Покоя? Жизни в становище Отщепенцев рядом с Кирой и наложницами? Ха, рядом с Кирой и наложницами покоя мне не найти!.. Хочу ли я жизни в Республике Росс, чтобы переезжать каждый месяц из Секции в Секцию в поисках новых впечатлений?
– Не знаю, – выдавил я. – В том-то и беда. Я не знаю.
– Ты заблудился, – мягко сказала Ива. – Но обязательно найдешь свой путь.
Я вздохнул, потер глаза. Ночь была на исходе, но на прогалине, где мы остановились на ночевку, царила непроницаемая тьма. Третьим оком я “разглядел” палатку рядом с машиной, два живых спящих тела внутри, кольцо из ведьмовских мешочков...