Когда мы уже проезжали через широчайший луг, охватывающий столицу и плотно заставленный самыми разнообразными юртами, осозналась самая приятная особенность: дувший всю поездку ровный и сильный южный ветер сменился лёгкими и свежими дуновениями, игривыми порывами набегавшими с запада и нёсшими упоительную прохладу с великого озера.

«О, похоже здесь не только природа постаралась, – думал я, вовсю разглядывая передвижные жилища оборотней, собравшихся в Тов-Хот к грядущему празднику, – но и маги Ветра наверняка: не могут такие лёгкие дуновения так значительно охлаждать немалую территорию, да ещё и все запахи пусть и невероятно аккуратного, но огромного же стойбища куда-то девать».

Хуух-Дууд Салхинов под приближающимися стенами столицы собралось и впрямь немало: всё пространство шириной с добрую лигу было занято, и всюду кипела жизнь – в иных местах в прямом смысле этого слова: то тут то там виднелись прямо-таки исполинских размеров котлы и казаны, исходящие паром. Но при этом до пространства тракта доносилась лишь озёрная свежесть и ничего более.

Спустя пару минут кавалькада наша достигла наконец врат Тов-Хота.

Женские разговоры

В этой главе вовсю соблюдается правило Бекдел.

Вполне ожидаемо массивные деревянные створки были настежь распахнуты, и через широкий проём сразу в двух направлениях спокойно шествовали и проезжали разумные. За всем этим только кажущимся хаотичным движением зорко наблюдали стражи в явно форменных дэгэлах с короткими полами, выглядывающими из-под ламеллярных доспехов, причём начальник их возвышался на массивном коне удивительно рыжей масти. Заметив наше приближение ещё издали, статный салхин в богато украшенном куяке что-то зычно скомандовал и медленно тронулся навстречу. Встреча произошла весьма символично – когда пантерам Ётта и Ёдда оставалось полшага до тени от высокой полукруглой арки ворот, указывающей в тот момент точно на север. Хуух-Дууд Салхины вокруг разошлись и остановились, сформировав широкий коридор, а выехавший вперёд богатырского телосложения страж провозгласил мощнейшим басом на языке Подземья:

– О Дети Тьмы из Древнейших и Древних Домов, я, Тарвага-боготур из Клана Золотой Кошмы, неизмеримо счастлив приветствовать вас!

– О Тарвага-боготур из Клана Золотой Кошмы, повелевающего Вольной Степью от моря до моря, – в тон салхину откликнулся мастер Ёдд на языке Вольной Степи, – рад и я, мастер-воин Ёдд из Дома Владыки, приветствовать тебя. Равно как и соратники мои счастливы безмерно.

Тут мне стоило приложить недюжинные старания, чтобы не дать самой что ни на есть идиотской ухмылке появиться на лице. Голова при этом родила ехидную мысль: «Прям вот щас пар из ушей пойдёт от счастья и радости! И это я светлоухих считал разговорчивыми. Не, похоже, что перевёртыши ничуть не молчаливей, и Ёдду приходится соответствовать».

– О уважаемые и почтенные Дети Тьмы, – продолжал меж тем мелодично басить раскосоглазый рыжеволосый здоровяк, – Вожди Клана Золотой Кошмы – Зараа и Шишуухей, да продляться их дни в бесконечность, ожидают вас. Волею их, да не поколеблется она, я назначен вашим сопровождающим в пределах Великого Города Тов-Хот. Желаете ли проследовать напрямую к Дворцу Вождей?

– Да будет так, – ответил мастер Ёдд, уважительно кивнув оборотню.

Тарвага-боготур, не менее уважительно кивнув в ответ, развернул своего дюжего скакуна и пустил его вперёд шагом, став, так сказать, проводником для всей кавалькады тёмных.

Миновав ворота, мы оказались на широком, мощёном серым камнем проспекте, прямой линией пронзающим столицу Хуух-Дууд Салхинов с севера на юг. С ним в самом центре города встречалась пологая дуга набережной, образуя внушительную площадь, от которой отходила белокаменная дорога, ведущая строго на восток и плавно поднимающаяся на единственный в округе холм. На вершине же его в лучах высокого полуденного солнца сиял белоснежными стенами и золотым куполом крыши дворец Вождей, выстроенный в форме юрты совершенно циклопических размеров.

Да и в целом вся архитектура оборотней тяготела к круглым формам и невысокой этажности, что в сочетании со строгой сеткой проспектов и улиц оставляло на всём пространстве столицы ощущение свободы. Неизменно свежие ветра в отсутствии заборов резво сновали по всему Тов-Хоту, рождали тысячу мелодичных посвистываний и скрадывали тысячеголосый гомон разумных, наводнивших Великий Город в преддверии праздника. Однако, не смотря на толпы оборотней, нашему провожающему не приходилось прилагать усилия для проезда или даже повышать голос – народ Вольной Степи сам загодя расступался, почтительно кланяясь процессии.

«Ого, как же многолю… э-э-э… много-салхинно, – думал я, следуя за мастерами Ёттом и Ёддом и оглядываясь. – И при этом всё вокруг тихо, мирно и удивительно чисто. Неужто здесь имеется канализация? Или я зря сомневаюсь в разумных, всего-то полтысячи лет назад ставших вести оседлый образ жизни? Что-то я совсем…»

Чем ближе мы подъезжали к центру столицы, тем шире и богаче становились дома-юрты, и тем больше вокруг них было пространства: некоторые круглые махины, несущие на своих стенах великолепные орнаменты – каждая в цветах одного клана, занимали по целому кварталу в одиночку.