– Благодарю тебя, Хранительница Хонь, – уважительно ответила Эна, уже без раздумий перейдя на язык Вольной Степи.

Милостивым наклонением головы отпустив наверняка предельно занятую оборотницу, венценосная тёмная зашла в первую из анфилады округлых комнат и замерла на секунду в удивлении – вся обстановка будто копировала её личные покои: портьеры глубоких тонов фиолетового цвета скрывали стены и потолок, минимум мебели создавал ощущение знакомого уюта, а отсутствие столь любимых Хуух-Дууд Салхинами ковров, ваз и картин будило воспоминания о доме.

В лёгкой задумчивости от внезапно нахлынувшей ностальгии Эна прошла все четыре комнаты вплоть до последней, являющейся спальней, мимоходом отметила и её соответствие собственным вкусам, зашла в ванную комнату и вновь удивилась: санузел поражал белым полированным мрамором и обилием золота. Жёлтый металл бликовал в свете лампад – тоже золотых – буквально отовсюду: краны и их ручки, рамы многочисленных зеркал и бортик круглой ванной, даже унитаз не остался без позолоты и узоров.

Приводя себя в порядок, Её Высочество вела мысленный диалог с Настей, с которой за пять десятков дней, проведённых ближе, чем бок о бок, она успела крепко сдружиться.

– Да, Насть, – соглашалась Эна, – ты совершенно права: варварская роскошь. И термин замечательный – очень неплохо подходит к Хуух-Дууд Салхинам до начала их осёдлости.

– Пользуйся на здоровье, – отвечала Анаис. – Одно мне непонятно: вот оборотни, переделав комнаты по твоему вкусу, оставили нетронутой ванну, чтобы что? Поразить тебя?

– Вот уж не думаю… Яся и Буся, судя по покоям, меня успели неплохо узнать. А, как ты говоришь, «вот это вот всё» оставлено с целью моей постепенной адаптации. Я же сюда не просто в гости приехала!

– Это да, – протянула Анастасия. – Нам бы ещё до местных библиотек добраться. Если они, конечно, здесь есть.

– Конечно есть! – изумилась принцесса. – Яся же рассказывал, что мои труды занимают почётное место в библиотеке столицы. Забыла?

– Похоже на то, – согласилась Настя. – Ну, оно и не мудрено: не каждый день попадаешь в эдакое цыганское рококо.

– Куда? – удивлённо спросила Эна, и Анаис пришлось, в который уже раз, вдаваться в объяснения иномирских слов и понятий для сверхлюбопытной девушки.

Тремя четвертями часа позже, завершив омовение, Её Высочество, стоя в пушистейшем халате цвета лавандовой ночи, коий и аромат имел соответствующий, у небольшого шкафа выбирала наряд из предоставленных принимающей стороной – традиционным одеждам Подземья по вполне понятным причинам была дана отставка.

Из-за грани раздаётся затихающий перестук и мастерское: «Да ладно?.. То есть прям вот так? Ну-ка, проверим!» Перестук повторяется, затихает, мастер удивлённо хекает.

– Дождалась… – совершенно неожиданно проскрипел старческий хриплый голос из-за спины принцессы.

Та молниеносно обернулась, одновременно набрасывая на себя полог защитных чар. Её широко распахнутым глазам предстал смутный образ, сам собой ткущийся из сгущающегося воздуха в сизо-туманную фигуру согнутой старостью салхини, вещающей всё набирающим силу голосом:

– Сбылось по слову Салхи-Сонсоод! Предрекла мне последняя Слышащая Ветер, что праправнуки мои приведут в юрту тёмную невесту и братьев её! И будут те тёмные с двумя душами каждый алкать древних знаний о Хранительнице Мира! Знай же, дочь Тьмы, знай же, душа-странница, что гора Хойд-Оргил ждёт вас! Не медли – время на исходе…

С последними словами призрак согбенной оборотницы стал истаивать, а Эна поспешила сказать:

– Подождите! Кто Вы?

– Халиун-эмээ… – донесся до несказанно удивлённой венценосной тёмной затихающий голос от исчезающего силуэта, который мгновением позже вовсе померк – как и не было.

Машинально развеяв защиту, принцесса задумалась. Но не успела Эна – да и Настя тоже – хоть сколько-то проанализировать столь внезапно поданную информацию, как во входную дверь покоев деликатно постучали. Приняв вид, приличествующий монаршей особе, что легко удалось Её Высочеству даже в халате и пушистых тапочках, дочь Владыки ясно сказала: «Да!» и, грациозно ступая, направилась в первую комнату.

Словно дожидаясь принцессы, входная дверь покоев открылась, лишь когда Эна замерла в центре своеобразной прихожей, и в покои с непередаваемым изяществом вплыла дама, пребывающая в самом расцвете зрелой красоты. Едва обозначив наклон царственно сидящей головы с ниспадающим водопадом тёмно-русых прямых волос, украшенных золотым обручем, монаршая салхини на миг прикрыла светло-ореховые глаза, лучащиеся заботливой мудростью, и промолвила:

– Рада видеть тебя, принцесса Эна, прекрасная дочь великого Эрра. Я – Халиун, мать твоих женихов.