Старик воспитывал внука в своей Фанере. Это его взгляд на русскую историю перенял Росток, с его слов знал древние легенды, изучил кириллицу и научился уважать те ценности, которые сочли бы за глупость везде, кроме подобных иммигрантских сообществ. Окружающий мир виделся мальчику таким же враждебным, каким Александр считал свою родину, и чтобы выжить в нем, дед научил внучка быть скрытным, никому не доверять и всегда помнить о предательстве. В конце концов, так учился выживать сам Александр.

Когда мальчику было четырнадцать, упрямое сердце старика все же не выдержало. До своего совершеннолетия Росток жил в пустом доме; ему помогали соседи, которые, не доверяя властям, не желали отдавать мальчика под опеку Общества помощи детям.

— Давай же, Росток, выше нос, — сказал Бракнер, прервав размышления Виктора. — Нельзя все время жить прошлым.

Росток в ответ только пожал плечами. Он и не ждал, что Бракнер его поймет. Тот вырос в Скрантоне [2] , и его предки из Германии так тесно слились с местным населением, что он вряд ли задумывался о своем происхождении.

— Ладно, — вздохнул Бракнер. — Не хочу с тобой спорить: допустим, Ивана действительно убили. Но ты мне так и не назвал мотив. Зачем кому-то прокрадываться в психиатрическую клинику и убивать восьмидесятилетнего пациента? К чему создавать себе лишние проблемы ради убийства старика, который и так долго не протянул бы?

Прежде чем Росток успел ответить, у него зазвонил мобильный. На экране высветился номер Уолтера Зайко — патрульного, уехавшего с медиками по вызову 911.

Росток с хмурым видом прослушал сообщение, затем отрывисто отдал патрульному приказания и, встав, направился к двери.

— Звонил Занко, — сказал он, обернувшись через плечо. — Коронер собирается вывозить труп из дома Даниловича.

— Какого черта окружной коронер приехал в Миддл-Вэлли, не предупредив нас? — спросил Бракнер, подбегая к Ростку.

— Не знаю. Но это труп Пола Даниловича. Сына Ивана.

Когда О’Мэлли пошел в спальню забрать свой дипломат, Николь услышала, как на первом этаже кто-то спорит.

Приехали двое полицейских. Один из них был самым большим человеком, которого ей когда-либо доводилось видеть. Грозный великан с огромными усами занял собой весь дверной проем, не давая работникам морга вывезти тело мужа. Второго полицейского по имени Виктор Росток она уже видела: он приходил к Полу и пытался что-то доказать ему насчет погрома в доме. Однако его расследование ни к чему не привело, и подозреваемых обнаружить не удалось. Когда Росток предположил, что погром мог быть связан со смертью отца Пола, муж Николь разозлился и попросил офицера покинуть дом. Никогда в жизни она раньше не видела, чтобы Пол выходил из себя.

И вот Росток снова появился в ее доме, и, судя по выражению лица полицейского, пришел сюда не затем, чтобы выразить соболезнования. Рядом со своим напарником-великаном он смотрелся совсем маленьким, несмотря на крепкое телосложение. Хотя Росток всегда разговаривал спокойно, он умел психологически подчинить себе собеседника и сейчас настаивал на том, чтобы ему позволили осмотреть труп Пола. Никто не пытался ему мешать.

О’Мэлли негромко выругался, выйдя из спальни и увидев, что происходит внизу. Он вяло махнул рукой в знак приветствия.

— Похоже, полиция городка обеспокоена, — вздохнул он. — Надеюсь, от них не будет много проблем.

Росток, судя по всему, ждал, пока О’Мэлли спустится к нему, однако коронер не спешил.

Он подошел к Николь.

— Пусть наш разговор останется тайной, — прошептал он ей. — В особенности, для полиции.

Она сделала шаг назад.

— Вас ждут.

О’Мэлли еще раз кивнул и помахал Ростку рукой, давая понять, что скоро спустится.

— В ваших же интересах не создавать лишних препятствий, — предупредил ее О’Мэлли.

Она не стала ему отвечать.

— Я пытаюсь показать вам, что я на вашей стороне, — сказал он уже громче. — Я пообещал, что буду молчать, но и вы должны помочь мне. У меня только одна просьба: сообщите, если вдруг узнаете, что скрывал ваш муж.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ответила она.

Он вновь пристально посмотрел на нее, словно пытался понять, не знает ли она больше, чем хочет показать.

— Если что, у вас есть моя визитная карточка, — проговорил он наконец.

Николь взглядом проводила О’Мэлли, который на искалеченной ноге спускался по лестнице к ожидающим его полицейским.

Затем последовал разговор, каждое слово которого она отлично слышала:

— Что вы здесь делаете? — поинтересовался Росток.

— Вероятно, свою работу, — ответил О’Мэлли. — Умер человек, и в мои обязанности входит выяснить обстоятельства его смерти.

— С каких это пор окружной прокурор приезжает прежде, чем его позовет полиция?

— Это вы опоздали, — заметил О’Мэлли. — А я проезжал неподалеку, и меня вызвали. На каком основании вы не позволяете моим людям уйти?