— Мне нужно срочно увидеть пострадавших, которых доставили к вам сегодня.

— Да, конечно. Ваш коллега уже на месте.

— Мой коллега?

— Он прибыл сразу за вами, и мы не заподозрили ошибки. Но потом он спросил про вас, и выяснилось это досадно недоразумение. Вы можете вместе с ним понаблюдать за групповой терапией пострадавших.

Доктор, видимо, очень хотела исправить ситуацию.

Длинный коридор наконец-то кончился, и мы вышли в небольшое темное помещение. За стеклянной стеной был виден круглый зал, залитый все тем же желтоватым светом, на сиденьях, составленных по кругу в несколько рядов, сидели люди.

В центре круга ведущий, транслируемый на голографическую чуть увеличенную проекцию, потрескавшимся голосом говорил фразы, записанные, наверное, много лет назад:

— Если тщательно выполнять все правила, вы никогда не подвергнетесь опасности… Главная ценность нашего мира — это право человека на личное пространство… Мы не допустим, чтобы другие люди нарушили ваш комфорт, покусились на ваше личное время и территорию… Обязанность каждого — соблюдать безопасную дистанцию, установленную директивами…

У стеклянной стены стоял Шизик.

— Дружище, ну вот и ты! Ну как, много диагнозов?

— Что вы тут делаете?

Он удивленно развел руками.

— Я в усиление направлен. Как только ты стартанул, начальство сразу меня на ковер и отправили следом. Я же твой помощник, в конце-то концов. Пора начинать помогать. Все честь по чести! — он показал на коммуникаторе рабочее задание, точно такое же, как у меня. — Хорошо, что отправили! — он подмигнул мне.

— Ладно… давайте к делу… Я подошел к стене и посмотрел на людей. Они не выглядели испуганными или дезориентированными. Некоторые явно скучали.

— Мне нужно поговорить с ними, — прошептал я доктору.

Она посмотрела на меня с ужасом:

— Согласно инструкциям, сейчас этим людям нужен ментальный покой. Контакты, даже запланированные и разрешенные, считаются губительными для психики, только что перенесшей потрясение.

Один из пострадавших широко зевнул.

— Может быть, среди них есть те, кто пострадал… не сильно или в меньшей степени?

Доктор покачала головой с сомнением.

— Нет. Все люди, которых вы видите, получили тяжелый шок. Но некоторое количество пострадавших действительно были признаны практически здоровыми. Они отправились домой.

— А они говорили что-нибудь? — уточнил я.

— Да, — призналась она неохотно. — Около десяти человек сказали, что не могут тут задерживаться, так как они ожидают… приезда родителей.

Я озадаченно посмотрел на нее.

— Но ведь сообщение было ложным!

— Да, конечно. Но эти люди сказали, что после уже самостоятельно написали или позвонили родным и назначили встречу.

В такое верилось с трудом, но шутить доктор явно не умела. Я еще раз внимательно оглядел зал.

— Кто-то из посторонних входил с ними в контакт?

— Сейчас эти люди нуждаются в полном ментальном покое. Контакты запрещены…

— Благодарю, я понял, большое спасибо! — прервал я поток слов.

— Тогда я прощаюсь. Перед уходом хочу напомнить, что вам выделена палата с возможностью проживания и питания.

Шизик посмотрел на меня с интересом. Я постарался ответить так мягко, как только мог.

— Кажется, мы выяснили, что эта… диагностика была ошибкой?

Кажется, я случайно нарушил допустимую зону приближения, но я контролировал себя из последних сил. Она посмотрела на меня слегка испуганно.

— Да, вы правы, конечно, но результаты этой диагностики — настоящие. У вас зафиксированы несколько фобий, депрессия средней степени тяжести и тревожное расстройство. А еще маниакальная тяга к мясным продуктам и неприятие физической природы своего тела. Судя по всему, вы хотели бы быть голографической 3D моделью, и невозможность этого вызывает у вас тяжелый внутренний диссонанс. Возможно, что виной тому детские травмы, связанные с родителями…

— Я полностью, стопроцентно, здоров! — проговорил я раздельно. — А вы сейчас оказываете противодействие мне в исполнении рабочего задания номер…

— Три тысячи сто сорок семь, дробь десять, — подсказал Шизик.

Она порскнула от нас по коридору, сердито стуча каблучками.

— Нет, дружище, ты это напрасно. Тебе стоит принять свои ментальные особенности.

— О да, у вас в этом большой опыт!

— Так точно. И в этом нет ничего постыдного. Ты, прямо, как будто из позапрошлого века! Ментальные особенности — это часть нашей человеческой природы. Я вот, благодаря своим фобиям и одной программке прекрасную работу получил.