Я медленно повернулась. Винсент сидел в кресле, на его коленях лежала книга, свет камина играл на знакомых плоскостях его лица, на губах появилась скорбная улыбка.

Я так хорошо знала это лицо.

Теперь я отчаянно цеплялась за каждый его угол, как будто хотела, чтобы он не ускользал от меня.

— Ты мертв, — сказала я.

Мой голос теперь принадлежал моему взрослому «я», а не той версии себя тринадцатилетней давности.

— Да, — сказал он. — Боюсь, что да.

Мои плечи поднимались и опускались все быстрее. Эмоции пылали в моей груди, поглощая все на своем пути.

Моя скорбь по нему.

Моя любовь к нему.

Моя ненависть к нему.

Мой гнев.

Мое замешательство.

Все это пронеслось во мне одновременно, было слишком много диких и противоречивых мыслей, слишком много слов, которые я не могла сформировать на языке, приклеенном к нёбу, прижатым зубами и стиснутой так сильно, что она дрожала.

Он поднялся, не сводя с меня глаз.

— Все в порядке, маленькая змейка, — прошептал он. — Спроси меня. Спроси меня, что ты хочешь знать.

Я открыла рот.

— ПРОСНИСЬ, Орайя. Проснись.

Страх. В этом голосе был страх. Я узнала страх раньше, чем слова.

Сильный страх, тот, который был обратной стороной глубокой привязанности.

Моя голова раскалывалась. Все тело болело.

Я открыла глаза. Надо мной, в обрамлении звездного неба, склонился Райн. Он выдохнул с видимым облегчением.

— Ужасно много заботы для того, кто сбросил меня с крыши здания, — сказала я.

Его выдох превратился в усмешку.

— Я бы не позволил тебе упасть. — Он одарил меня улыбкой. — Но я знал, что ты тоже не позволишь себе упасть.

— Как долго я…

— Всего на пару минут. Ты серьезно ударилась.

Я и чувствовала себя так. Меня кружило настолько, что, когда Райн предложил мне руку, я действительно взяла ее и поднялась. Я чувствовала себя… странно, словно весь мой организм находился в дисбалансе. Я увидела что-то краем глаза и повернулась, и он издал приглушенный стон, рывком отскочив в сторону, уворачиваясь.

— Осторожнее с этими штуками.

Я повернула шею, чтобы посмотреть на них.

Мои крылья.

Я могла только мельком увидеть их, и, хотя я чувствовала их присутствие на своей спине, я изо всех сил пыталась напрячь мышцы, чтобы пошевелить ими.

Но даже мельком…

Я уставилась на них в потрясении. В молчании.

Это были крылья Винсента. Без перьев, как и все хиаджские крылья. Кожа была темнее ночи, как будто черный свет свернулся и погас в них. Когти были серебристо-белыми, словно капли лунного света. И…

И у меня были оттенки красного цвета. Знак Наследника хиаджского рода.

Яркий, кроваво-красный, словно стекающий по крылу нежными полосками, собирающийся по краям и вдоль их контура.

Я попыталась пошевелить ими и сделала это рывком, что, я уверена, выглядело нелепо.

Крылья.

Мои крылья.

Я повернулась вокруг своей оси, пытаясь получше рассмотреть их, сузив глаза, словно с любого ракурса могла бы обнаружить дефект, который выдаст мою галлюцинацию.

Нет. Они были настоящими.

У меня кружилась голова.

— Спокойно, — тихо сказал Райн. — Потребуется минута, чтобы привыкнуть к ним.

Он говорил так мягко, с таким знающим спокойствием. Он тоже, как я поняла, был уже взрослым, когда впервые призвал себе крылья.

Мои крылья.

Мои крылья.

Это казалось нелепой шуткой. Как чертово чудо. Сколько раз я мечтала, чтобы они у меня были? Сколько раз я смотрела на небо и мечтала дотянуться до этих звезд, как это делали вампиры?

У меня болели щеки, ведь я так сильно улыбалась. Я немного засмеялась, это был звук, который я не хотела издавать.

А потом вдруг…

Внезапно…

Моя грудь сжалась, сопротивляясь волне чего-то гораздо более сложного, чего-то, что проглотило мою радость одним глотком.

Я сделала еще один вдох, и вместо смеха на этот раз вырвался придушенный всхлип, который вырвался прежде, чем я смогла его остановить. Когда я вдохнула, он пронзил меня, как зазубренный нож, уродливый и задыхающийся, раскаленный докрасна подавляющей, обжигающей силой моего гнева.