И все же я осталась в своей оранжерее. Никакие стены и замки не защитили бы меня так хорошо, как эти окна. Кроме того, я находила странное утешение в том, как зелень окутывала меня. Растения были хрупкими, живыми и непостоянными, такими же, как я, и все же им удалось отвоевать древнее строение. Это немного вдохновляло.

Когда небо окрасилось в красный цвет, я отправилась в путь. Министер был честен. В Лунном дворце нас не заперли. Винсент встретил меня за воротами, под ступенями, где дорожки из плит уступали место илистому берегу реки. Над ними возвышались каменные мосты, ведущие в город.

Винсент рассказал мне об этом месте перед началом Кеджари.

— Это уединенное место, — сказал он мне. — И он станет нашим местом для встречи.

Здесь, под сенью моста, я чувствовала себя так, будто стою на границе двух миров. Справа от меня возвышался Лунный дворец, древний и грозный. Слева от меня в небо поднимался Сивринаж, силуэтом которого служила почти полная луна. Никому не было дела до того, что происходит здесь, в этой маленькой тенистой расщелине, которая была частью ни того, ни другого.

Откуда Винсент узнал об этом месте? Встретил ли он кого-то здесь, когда был участником своего собственного Кеджари, двести лет назад? Был ли у него… ну, свой Винсент? Кто-то, кто обучал его, направлял его? Член семьи, которого он убил во время своего восхождения к власти?

Или был другой наставник, который велел ему это сделать?

Я знала, что лучше не задавать таких вопросов. Может быть, когда я стану равной Винсенту, его Кориатой, я, наконец, смогу это сделать.

— Орайя.

Я не ожидала, что звук голоса Винсента причинит мне боль прямо в центре груди. Я повернулась и увидела, как он приближается из-под тени моста. Когда лунный свет упал на его лицо, мое горло внезапно сжалось.

До этого я была сильной. Не было времени горевать, не было времени бояться, когда я должна была сосредоточиться исключительно на выживании. Но теперь его вид, знакомое лицо вернули меня на шестнадцать лет назад. Я снова была ребенком, пряталась в пространстве между стеной и комодом, и Винсент был единственным безопасным вампиром в мире.

Иланы больше не было. Она умерла. У меня был только он.

Он оглядел меня с ног до головы. Его лицо было каменно-неподвижным.

— Ты ранена?

— Нет.

Он поднес мою руку к своему подбородку.

— А это?

Я забыла об этом.

— Ничего. Просто небольшой порез.

— Тебе нужны твои руки.

Он подошел, и я положила руку на его ладонь. Он осторожно снял повязку — фиолетовый шелк. Мне пришлось бороться со жжением в глазах, когда я смотрела, как он мерцает в лунном свете, теперь покрытый кровью. Оставшаяся часть шарфа Иланы лежала в моем кармане. Я постаралась спасти как можно больше, хотя теперь он был испачкан и порван.

Винсент нахмурился, глядя не на мою рану, а на ткань.

— Где ты это взяла?

— Я нашла его. В Лунном дворце.

Мне даже больше не нужно было пытаться лгать. Слова приходили на ум так легко.

— Хм… — Он достал из кармана флакончик и капнул несколько капель мерцающей серебристо-голубой жидкости на мою ладонь. Из пореза вырвалась струйка дыма, звук повторил шипение, которое я издала сквозь зубы.

— Не скули.

Я не упустила из виду намек на ласку в этом замечании.

— Я никогда не скулю.

И он, вероятно, не пропустил легкую трещинку в моем голосе.

Рана на моей руке теперь была просто пухлым розово-белым шрамом. Он заменил повязку и протянул мне бутылку.

— Позаботься об этом. Я не знаю, когда смогу принести тебе еще, но я постараюсь.

Лекарства, безопасные для людей, по понятным причинам было трудно достать в Доме Ночи. Винсенту приходилось выменивать их у человеческих королевств на юге и востоке. Вещи были ценны, как золото. Даже больше — золото не помогало остановить кровотечение.

— Это случилось раньше, чем я думал, — сказал Винсент. — В мой год мы начинали в ночь перед полнолунием. А не за два дня до полнолуния. Полагаю, им нравится, поддерживать интерес остальных. Но это не имеет значения.

Для Иланы это имело значение. Еще одна ночь, и она была бы вне города, в безопасности, пусть и была бы несчастной, находясь в человеческих кварталах.

Если я и позволила своему горю проявиться, он, похоже, этого не заметил. Винсент снял с пояса два оружия.

— Вот.