— Это? — Он жестом указал на тело, выпрямился и вытер свой клинок. Светящиеся тени по всей его длине задрожали, когда по ним провели тканью. — Да, можно сказать и так.

— Демонстрация. Твой боевой стиль — это демонстрация. Ты выглядишь гораздо проще, чем кажешься.

Он сделал паузу на мгновение, возможно, от удивления, прежде чем он повернулся.

— А ты внимательно за мной наблюдала. Я польщен.

— Почему ты скрываешь, что пользуешься магией?

Он убрал меч в ножны и отказался отвечать.

— Куда дальше? Южная сторона?

— Ты хочешь, чтобы люди считали тебя диким?

Он остановился на середине шага, бровь дернулась в выражении, которое, как я теперь поняла, означало, что «Орайя сказала что-то забавное, вероятно, непреднамеренно».

— Диким?

Я не знала, что было смешного в моем наборе слов.

— Да. Даже когда ты использовал магию в пиршественном зале в тот раз, это была сплошная сила, никакого изящества.

— Ты думаешь, у меня есть изящество? Это лестно. Итак, южная сторона?

— Я думаю, ты намеренно пытаешься казаться, что это не так.

— Так и есть. — Он начал идти. — Возможно, я скрываю свою магию по той же причине, по которой ты скрываешь свою.

Мне пришлось сделать три шага, чтобы не отстать от двух его шагов.

— Ты не имел права знать о моей магии. И ты не имеешь права знать, почему я ее прячу.

— О, я знаю, почему ты ее спрятала.

Мне пришлось постараться, чтобы не выдать удивления.

Медленная улыбка растянулась на его губах.

— Ты скрывала это, потому что не знала, что можешь это сделать. Ты выбросила меня из окна совершенно случайно.

На этот раз, будь проклято мое лицо, миг шока отразился на моем лице прежде, чем я смогла его предотвратить.

— Это не…

— Послушай, ты во многом талантлива, принцесса. Но актриса из тебя так себе. А теперь пойдем. Мы теряем лунный свет.

Богиня, черт бы его побрал, я столько всего хотела сказать и главное это: «Ты, черт возьми, знал, и все равно наговорил мне столько дерьма?» — но я закрыла рот, достала клинки и пошла за ним.

Я не знала, как мне к этому относиться, к тому, что он наблюдал за мной так же пристально, как я за ним.

МНЕ НЕ НРАВИЛОСЬ, КОГДА ЗА МНОЙ НАБЛЮДАЮТ, и еще меньше нравилось, когда меня понимают, но даже я должна была признать, что это имело неоспоримые преимущества. Вскоре мы с Райном работали вместе, как будто знали друг друга много лет.

Мы изучили боевые стили друг друга и поняли, где нужно оставлять проходы, чтобы подстроиться друг под друга. Работа шла без остановки, с момента захода солнца до момента, когда горизонт окрасился в розовый цвет приближающегося рассвета. Это не обошлось без множества синяков, колких обид, оскорблений и ноющих мышц. И нам предстоял еще долгий, очень долгий путь.

Но Райн, с неохотой вынуждена была признать я, был прав в тот вечер, когда впервые предложил мне союз: мы стали хорошей командой.

После того как мы вернулись из округов, я каждый день проводила время с Мише, практикуясь в использовании магии. Это происходило… не так успешно как хотелось бы. По крайней мере, мы с Райном каждый день добивались ощутимого прогресса, даже в самых неудачных ситуациях. Моя магия, однако, была непостоянным, непредсказуемым зверем. Иногда, под присмотром Мише, мне удавалось вызвать на кончиках пальцев маленькие искорки тени или Ночного огня. Другими ночами даже просить об искрах было слишком сложно. И ни разу я даже близко не подошла к тому, чтобы вызвать ту силу, которую я использовала, чтобы выбросить Райна из окна.

Я была благодарна, что практиковались магией в моей комнате, где Райн этого не видел. Я бы никогда не пережила унижения.

— Ты потерпела поражение еще до того, как начала, — сказала Мише после одной долгой ночи, когда мне не удалось призвать свою магию, даже слабую. — Она знает, когда у тебя плохое настроение.

— У меня нет плохого настроения, — проворчала я.

— Ты боишься ее, а она боится тебя, — щебетала она. — Ты просто должна, знаешь… воспользоваться этим! Пусть твое сердце откроется! — Она широко раскинула руки, сияя, как будто это было триумфальное и совершенно разумное указание.

Я бросила на нее грозный взгляд, вздохнула, а затем продолжала терпеть неудачу еще пятнадцать раз, пока не сдалась в изнеможении от ярости.

По правде говоря, несмотря на свое ворчание, я восхищалась Мише. Не ее вина, что моя магия была слишком темпераментной, чтобы быть полезной. Она была терпеливым и преданным учителем, а ее понимание магии было невероятным. Она манипулировала пламенем и светом так, словно они были продолжением ее тела, с беззаботной легкостью. Это было умопомрачительно.