Правда. В хорошем и плохом смысле. Возможно, единственная польза, которую мог принести мне мой гнев — это мотивация. Мне нужно было сосредоточиться.

Я сглотнула и опустила подбородок.

— Я знаю.

Сила. Это слово напомнило мне обо всех вопросах, на которые у меня все еще не было ответов. Я потерла кончики пальцев, покалывая их от воспоминаний о моей запутанной, короткой вспышке магии.

— Произошло нечто странное, — сказала я. — Перед Испытанием. Я… сделала что-то непонятное.

Я рассказала ему, что произошло с моей магией — выборочно, конечно, опустив подробности моего спора с Райном. Мне не нужно было еще больше неодобрения Винсента, чем я уже получила.

Он слушал молча, с невозмутимым лицом. Когда я закончила, я искала признаки удивления, беспокойства, но не нашла.

— Это не имеет смысла, — сказала я. — Я никогда не могла сделать ничего подобного. Даже когда ты меня тренировал.

Он замолчал на несколько секунд, прежде чем ответить, как будто ему нужно было подумать, что сказать дальше.

— Мы всегда знали, что у тебя есть таланты.

Слабая усмешка промелькнула возле уголка его рта. Намек на гордость.

Мы? Может быть, да — может быть, я была немного скептична, но я никогда не думала, что могу сделать что-то подобное.

— Но раньше у меня никогда не получалось.

— Магия — непредсказуемая сила, и за последние несколько недель твоя жизнь кардинально изменилась.

Я уставилась на него, не веря своим ушам.

— Я не вампир. Я не одна из детей Ниаксии. Как я могла получить такую силу от ее искусства?

— Ты предложила свою кровь Ниаксии. Ты предложила ей свою жизнь. Такое предложение не остается непризнанным. И многие смогли овладеть силой, которую традиционная мудрость считала невозможной.

Я подумала о Мише, владеющем силой Атроксуса, о ее пламени.

— Возможно, какая-то часть тебя знает, что сейчас ты нуждаешься в этой силе больше, чем когда-либо. Так научись ею пользоваться. Используй ее. — Он наклонился ближе, его глаза были холодны от пылкости. — Ничто не имеет значения, кроме этого, Орайя. Ничто. Переступай через временные барьеры. Как только ты победишь, мир будет твоим. Это время для мечтаний. Но это? Это время для завоеваний.

Я СНОВА едва успела вернуться в Лунный дворец к рассвету. Когда я вернулась в наши апартаменты, солнце уже показалось над горизонтом. Я вошла как раз в тот момент, когда Мише возвращалась в свою комнату, а Райн снова стоял у окна, прислонившись к нему предплечьем, с раздвинутыми шторами.

Он взглянул мне через плечо и слегка ухмыльнулся.

— С возвращением.

— Ты не собираешься спрашивать, где я была?

— Я понял, что гораздо веселее удивлять тебя. Кроме того, я думаю, что знаю. Ты готова начать завтра?

Я подумала о том, как мы в последний раз разыграли этот момент и как неудачно все прошло. На мгновение я задумалась, не сошла ли я с ума.

Но нужно было выиграть испытание Третьей четверти луны.

— Сейчас самое время для завоеваний, — прошептал мне на ухо Винсент.

— Да, — сказала я. — Я буду готова.

Я начала уходить в свою комнату, но потом поддалась своему любопытству и повернула назад.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я.

— Хм?

— Наверное, больно.

— Пока не очень.

— Но… почему? Зачем ты это делаешь?

Он молчал долгое время, затем улыбнулся мне.

— Отдохни немного, — сказал он. — Нам предстоит много работы.

Мне показалось совершенно несправедливым, что он узнал мой секрет, но отказался объяснить свои собственные глупые саморазрушительные привычки. Я решила, что воздержание от указания на это лицемерие — мой первый шаг к тому, чтобы стать достойным союзником.

— Тогда не обжигайся так сильно, чтобы завтра ты не был бесполезным, — сказала я, отворачиваясь. — Это не убедит меня в том, что это хорошая идея.

— Говоришь так, будто переживаешь за меня.

Я покачала головой, закатила глаза и вернулась в свою комнату.

Я не заметила, как Мише выглянула из-за угла своей двери, даже не потрудившись скрыть ни свое подслушивание, ни ухмылку.

Антракт

Маленькая девочка больше не была маленькой девочкой. Теперь она была юной девушкой. В шестнадцать лет она думала, что теперь понимает свое место в уникальном мире. Но что — то странное произошло в эти смутные годы между детством и взрослой жизнью. Изменились вещи, которых она желала. Изменились вещи, которые она замечала.