— Ты в безопасности, Орайя, — прошептал он мне на ухо. — Просто держись.

Ты в безопасности, сказала я себе.

У нас не было на это времени. У Мише не было на это времени. Поэтому я крепко обхватила его за шею, борясь с более чем десятилетними тренировками, чтобы полностью отдать себя в его руки.

И как будто он знал — как будто он почувствовал мой страх — большой палец Райна прочертил круг по моей спине в одном нежном, бессловесном заверении.

Это прикосновение испугало меня. Оно поразило меня, потому что это утешило меня. Я не думала, что когда-нибудь еще смогу найти прикосновение успокаивающим.

— Готова? — сказал он.

Я кивнула ему в плечо и прижалась к нему.

Нас окружил свист рассекаемого воздуха. Я заглянула через плечо Райна как раз вовремя, чтобы увидеть стену черного цвета вокруг нас — блестящие, глянцевые перья, еще более великолепные, так близко, со столькими вариациями фиолетового, синего и красного, как само ночное небо.

Потом у меня свело живот, и земля провалилась под нами. Мои волосы разлетелись назад. Теплый ветер жалил мои щеки, хлестал с такой силой, что мне пришлось снова прижаться лицом к его плечу, пока мы поднимались.

Мы полетели к горящему Дворцу. Он летел быстро. Когда мы выровнялись, я попыталась повернуть голову. Смотреть вниз было ошибкой — от вида зданий Сивринажа, которые были не больше деревянных игрушечных блоков, меня затошнило. Но наверху… Матерь, ночное небо было невероятным. Свободным. При любых других обстоятельствах я бы хотела жить здесь вечно. Винсент редко летал, и теперь это казалось немыслимым. Почему кто-то решил отказаться от этого? Зачем кому-то делать что-то еще, если можно быть здесь?

Затем я повернулась вперед, и когда я увидела Лунный дворец, это изумление сменилось ужасом.

Целый шпиль обрушился, его каменные остатки превратились в зазубренную скальную гору, частично пробившую центральную куполообразную крышу. Сине-белый свет горел в пробоине и светился из разбитых стеклянных окон. С такой высоты люди были лишь маленькими точками вдалеке, но я видела, как они активно копошились возле входа. Холодное пламя распространилось, поглотив почти половину основания, уничтожив окружающие сады. Ближайший к Лунному дворцу квартал города был разрушен, целые здания, казалось, превратились в руины.

Это было нападение. Продуманная атака.

И это была атака, проведенная с помощью магии Ночнорожденных. Этот сине-белый цвет был безошибочен. Ночной огонь был даром только Дома Ночи, его никогда не использовали ни Кроворожденные, ни Тенерожденные.

Волоски поднялись у меня на затылке.

Ришанцы. Так и должно было быть. Винсент был сильно озабочен в последнее время, так явно озабочен проблемами, которыми не хотел со мной делиться. Я знала, что напряженность между двумя кланами Ночнорожденных была на грани взрыва. Винсент удерживал власть в течение двухсот лет. Это был долгий срок для одной кровной линии, чтобы удержать ее. И это был не первый раз, когда ришанцы предпринимали решительные попытки восстания.

Я так тесно прижалась к груди Райна, что даже с воздухом, рвущимся вокруг меня, я почувствовала, как он вздрогнул.

— Наша башня стоит. — Мне пришлось прижаться очень близко к его уху, потому что ветер был таким громким, мои губы касались его края уха. Я была так потрясена увиденным, что почти не заметила.

Он, казалось, не успокоился. И, по правде говоря, я тоже. Да, наша башня стояла, но Ночной огонь поглотил все.

Долго так продолжаться не могло.

Он проскользнул через все еще разбитое окно нашего апартамента, прорвав ткань, которую Мише повесила, чтобы закрыть отсутствующее стекло. Мы тут же подняли руки, чтобы закрыть лица. Райн поставил меня на землю, и я с трудом поднялась на ноги. Глаза слипались от ослепительной белизны.

Ночной огонь. Он был Повсюду.

Ночной огонь не столько выделял тепло, сколько иссушал плоть изнутри. Он не был горячим, как пламя, но и не был холодным. Он просто пожирал, пожирал быстрее и безжалостнее, чем огонь. Людей, попавших в Ночной огонь, часто находили в грудах нетронутых костей. Один из высокопоставленных генералов Винсента потерял из-за этого руку, и теперь кость выступала из покрытой черными шрамами плоти, отполированная и блестящая.

Он заполонил весь апартамент. Белое пламя поглощало цвет из полов, стен, занавесок. От дыма у меня стало саднить в легких, как будто каждый слой ткани издавал предсмертный вопль.

Дым был слишком густым, а свет слишком ярким. Потребовалось слишком много времени, чтобы мои глаза смогли приспособиться и увидеть движение в ликах смерти. Сквозь дым пробивались темные тела. Они были маленькими и скрюченными, сидели на четырех веретенообразных ногах, согнутых в разные стороны, и все они выглядели так, словно их вырвали из отдельного трупа и сшили вместе в нечто умеренно напоминающее единое чудовище. Демоны. Даже сквозь огонь я сразу распознала в них порождение магии Ночнорожденных, они сильно отличались от Кроворожденных зверей, которых мы видели в первом испытании.