Трое из них окружили обмякшее тело Мише.

В огне все было черным или белым, кроме сильных брызг черно-красного цвета, похожих на ведро с разлитой краской, прямо в центре комнаты. Мой разум был опустошен, осталась только ужасная уверенность в том, что Мише мертва.

Лица демонов повернулись к нам, их глаза стали круглыми, как сверкающие ямы.

Я шагнула, не успев усомниться в том, что это хорошая идея. Я не была стратегом, не была умной. К третьему шагу я думала, что демоны настигнут меня, но это было не так. Они оставались совершенно неподвижными и смотрели на нас. Смотрели на меня? Или на Райна?

— Я вижу тебя, я вижу тебя, я вижу тебя.

Слова прозвучали совсем не так, как звук, их ритм пронизывал мои вены.

Сильная рука схватила меня за запястье и отдернула.

— Отойди, — приказал Райн низким рычанием.

Он продолжал идти мимо меня быстрыми, целенаправленными шагами, устремив взгляд на демонов. В свою очередь, демоны смотрели на него в ответ, не мигая, не двигаясь.

— Отойдите от нее, мать твою, — шипел он и поднял руки.

Я отстала от него на несколько шагов, но даже в этом случае сила его Астериса едва не опрокинула меня. Мои руки поднялись вверх, чтобы закрыть лицо, если Ночной огонь был сильным, то вспышка его магии была непостижимой. Это длилось лишь долю секунды. Смерть демонов сопровождалась высоким, леденящим душу воплем, переходящим в рыдания. Когда свет померк, Райн был рядом с Мише, а два демона просто исчезли, третий лежал в месиве из черной жидкости и дергающихся конечностей в противоположном конце комнаты.

Я подбежала к ним и упала на колени рядом с Райном. Маска смертельной ярости на его лице исчезла, и теперь на нем было такое ужасное выражение. Либо это была игра света, либо он был на грани слез.

— Мише, — сказал он. — Мише, посмотри на меня.

Я склонилась над ней, отгоняя дым ночного огня. Ее кровь пропитала колени моих брюк, даже сквозь кожу. Ее глаза были полуоткрыты, но не двигались. Одна рука была вытянута рядом с ней и держала длинный золотой предмет — подсвечник? Моя нога ударилась обо что-то твердое, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть, что свечи окружают ее, незажженные куски воска катятся по мраморному полу.

А ее живот… Матерь, она была разорвана на части. Выпотрошена. Вампиры могли пережить многое. Но это… как могло какое-либо существо пережить это?

Раздался тошнотворный ТРЕСК. Пол задрожал, застонал. В какой-то ужасающий момент я была уверена, что мы сейчас упадем навзничь. Вдалеке крики становились все громче. Я уже не могла понять, откуда они доносятся, отсюда, или снаружи, или и там, и там.

Мы с Райном, оба стоявшие над телом Мише, обменялись тревожным взглядом. Времени нет. Сколько у нас времени, прежде чем эта башня рухнет?

— Пойдем, Мише, — пробормотал он. — Мы должны идти.

Он поднял ее на руки. Она издала хныканье, от которого мое сердце забилось, если ей и было больно, то она была жива.

Позади нас вспыхнула вспышка света, и Ночной огонь стал еще больше. Он был повсюду. Райн сменил свою мягкость на настойчивость, и мы бросились назад к окну и подальше от пламени.

Он повернулся ко мне.

— Я могу взять вас обеих.

Нет, он не мог. Он едва мог протянуть руку ко мне с Мише на руках.

Я сказала:

— Спусти ее и вернись за мной.

Он оскалился.

— Орайя…

— Никому не будет пользы, если мы все упадем. Летите. Быстрее, потому что я не хочу сегодня умирать.

Он поколебался, потом сказал:

— Хорошо. Я вернусь. Не сгори до смерти, — и исчез в окне.

Только когда я осталась одна, я поняла, какой в высшей степени глупой была эта идея. Пол стонал и неуверенно дрожал. Я изо всех сил старалась хоть что-нибудь разглядеть. Всплески белого и синего становились больше, стены падали в пламя.

Тридцать секунд, и Ночной огонь охватит весь апартамент. Или башня рухнет. Райн никогда не сможет вернуться достаточно быстро.

Если он вообще вернется. Он мог просто оставить меня здесь.

БАХ.

Он был настолько громким, что вышел за пределы звука и превратился в силу. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь сорвалась с петель, и свет поглотил меня.

Я НЕ МОГЛА ВИДЕТЬ. Я не могла слышать.

Во мне не было ничего, кроме боли.

Я перевернулась. Заставила себя подняться на четвереньки, по крайней мере, мне так показалось. Я могла быть вверх ногами. Я могла упасть. Я бы даже не узнала.

Мои глаза были широко открыты, я отчаянно искала что-то — что угодно — кроме ослепительной белизны, и безуспешно. Мои руки скользили по полу, ища свои кинжалы. Я чувствовала на себе заляпанный кровью плитку, осыпавшийся камень, битое стекло, ледяной пепел обломков Ночного огня…

Я бы умерла здесь.