Это была глупая мысль. Я не знала, почему она пришла мне в голову.

Тем не менее, я вернула свою руку в его. На этот раз я сделала первый шаг.

— Еще одна партия, — согласилась я.

НОЧЬ БЫЛА ЖАРКОЙ. К тому времени, когда я вышла во внутренний дворик, пот покрывал мою кожу, а влажность на улице мало способствовала охлаждению. Когда закончился наш следующий танец, Винсент вышел из роли моего отца и вернулся в роль короля Ночнорожденных, правителя страны военного времени. Он был властен и серьезен, когда подошел к Джесмин и заговорил с ней тихим, торопливым голосом, таким, который лучше не подслушивать.

Разросшиеся сады окружали храм, хотя он находился в центре внутреннего города, где пространство ценилось очень высоко, и это было вдвойне экстравагантно, потому что в Доме Ночи вода была еще большей редкостью. Но чего не заслуживала наша богиня? Нет ничего важнее Ниаксии, и Ниаксия заслуживала самых потрясающих садов на континенте.

Что ж, если отбросить практичность, она их, безусловно, получила. Серебристые и голубые цветы рассыпались передо мной разноцветным покрывалом. Все это было так отвратительно красиво, что казалось чрезмерным, все это было безупречно сформировано, подстрижено, прополото и полито. Мраморные дорожки, выложенные мраморной плиткой, окружали скопления зелени в функционально непрактичных, но художественно красивых конструкциях. Сверху они образовывали символ Дома Ночи.

Они создали для нее что-то такое, что только она и они оценили бы по достоинству.

Движение слева привлекло мое внимание. Среди кустов на соседней тропинке стояло скопление серебра, все в темно-красных одеждах. Я сразу же узнала Анжелику. Ее было невозможно не узнать. Она была одета в драпированное платье из темно-красной ткани без рукавов, демонстрирующее ее рельефные мышцы, а ее серебристые волосы ниспадали косой по спине. Рядом с ней стоял Айван. Оба они склонили головы в серьезном разговоре с третьей фигурой, которая стояла ко мне спиной.

Эта фигура, словно почувствовав мой взгляд, повернулась и посмотрела через плечо.

Я узнала его.

Это был мужчина, с которым я разговаривала в ту ночь у реки. Мужчина, который дал мне сигариллу. Он был Кроворожденным. Стоя рядом с другими участниками, принадлежащих к Дому крови, это казалось настолько очевидным, что я не могла поверить, как не заметила этого раньше.

Он пренебрежительно поднял руку в сторону Анжелики и Айвана таким образом, что стало ясно, что он не только Кроворожденный, но и могущественный, потому что Анжелика, из тех людей, которые, казалось, не подчиняются ничьим приказам, без лишних слов отступила к остальным участникам вечеринки.

— Ты снова это сделала, — сказал мужчина, подходя ко мне. Теперь, когда я знала, что нужно прислушиваться, я могла услышать акцент Дома Крови, такой слабый, словно он вытравливал его десятилетиями, сводя его к намеку на мелодичное звучание каждого слова. — Ты выиграла у меня довольно много денег. Но, боюсь, после этого представления шансы против тебя будут не столь благоприятны для ваших немногих верующих. Позор. Много пользы от того, что тебя недооценивают. — Он поднял плечо и опустил его. — Я должен был принести тебе больше сигариллы. Боюсь, мои закончились.

Мои глаза скользнули к нему. Я позволила им задержаться там на долгое мгновение, рассматривая его теперь, когда я видела его на свету. Он выглядел Кроворожденным во всех смыслах. В его глазах, зрачки которых были слегка прищурены в свете фонаря, были заметны багровые и золотые нити. Красные следы на его горле оставались под краем воротника, который был высоким и жестким, из бордовой ткани традиционного стиля Дома Крови, простого и приталенного. Раньше я не могла определить, светлые у него волосы или серебристые, а теперь поняла, что и то, и другое — светло-серые с вкраплениями почти белого цвета.

Уголок его рта напрягся.

— Это немного оскорбительно, когда на тебя так смотрят. Но, я полагаю, это часто бывает в твоей реальности, не так ли?

— Просто интересно, как я упустила тот факт, что ты Кроворожденный.

— А. Ты права. Мы разделили такой прекрасный момент, но я так и не представился тебе должным образом. — Он протянул руку. — Септимус, из Дома Крови.

Я не приняла ее. Вместо этого я отступила назад, чтобы компенсировать то, как он наклонился ближе, что, похоже, показалось ему забавным. Он убрал руку, не дрожащую, и сунул ее в карман.

— Понятно. Ты не берешь пустую руку. Умная. Этому научил тебя отец?

Волосы зашевелились у меня на затылке.

Мне не нравился этот мужчина. Мне не нравилось, как он говорил, мне не нравилась его глупая ухмылка на лице, и особенно мне чертовски не нравилось, что он, похоже, думал, что играет со мной.

— Вот ты где.

Я решила не думать о том, какое облегчение я испытала, услышав голос Райна. Я также не хотела думать о том, что Райн остановился очень близко ко мне, так близко, что наши плечи соприкасались и моим единственным побуждением было придвинуться ближе.