Очнулся он только к ночи, когда на костре уже мирно жарилась подстреленная Астерой дичь.

— Решила проявить милосердие? — сбиваясь на кашель, прохрипел человек.

— Нет, решила продлить твою агонию, — с чарующей улыбкой ответила Астера, наблюдая за тем, как тонет в глубине ее сапфировых глазах этот ничтожный смертный. Она видела, что за всей своей бравадой он прячет истинное восхищение ею, и это притягивало ее не меньше, чем звук боевого рога.

— Как мило. Уверена, что у тебя получится? — грубо бросил он, упрямо поднимаясь, хоть его и значительно шатало: последствия яда и последующего лечения.

— Я не терплю поражения ни в чем.

— Ну от меня ты разок уже потерпела, — он многозначительно кивнул на сработавшую ловушку и, протянув руку к костру, снял с импровизированного вертела прожаренную тушку лесной птицы и принялся есть.

— Почему ты решил, что я попалась в твою ловушку? — вскинулась Астера и гневно добавила: — И хватить запихивать в свой грязный рот мой ужин.

Мученически закатив глаза, этот наглец прямо руками оторвал бок несчастной птицы и протянул ей. Прожигая его взглядом, она все же взяла мясо: гордость гордостью, а есть хотелось уже давно.

— А ловушка сработала, иначе меня бы здесь не было, — добавил он, самодовольно ухмыляясь.

— Считаешь, что ты хорош? Ты хоть видел смерть, бой?

— Я воевал, в Ленате и у Рестании, — ее слова зацепили его за живое.

Чувствуя кожей его раздражение, Астера вернула ему самодовольную ухмылку.

— Считаешь, что ты хороша? Лучше всех?

— Естественно, — промурлыкала эльфийка, играя с ним, как довольная кошка с глупой мышью. — Даже среди своих сородичей я лучшая.

— И кто же ты?

— Я бы предпочла услышать сначала твое имя, а то вдруг… ты случайно умрешь от моей стрелы, и я не узнаю, кого убила.

— Винсент Корт, — он протянул ей руку.

Она посмотрела на него, как на мерзкое насекомое.

— Я эльфийская леди, а ты всего лишь смертный!

Ни один мускул на его угрюмом лице не дрогнул, но в глубине темно-карих глаз вспыхнул огонь злости.

— Как я мог забыть, мы ведь всего лишь низшие создания, по сравнению с вами, — елейным процедил он. — Так что ждешь, эльфийка, убей меня, опорочившего твое несравненное мастерство.

— Зачем убивать? — усмехнулась Астера: чем сильнее распалялся мужчина, тем спокойнее становилась она. Она склонилась к нему, его дыхание опалило ее щеку. Она видела его насквозь, что он очарован ею и все равно продолжает упрямиться, отстаивать свои интересы. Это было глупо, это было необычно, это было завораживающе.

— Не люблю, когда остроухие нарушают границы, — процедил он и попытался отстраниться, но она ловко ухватила его за короткие темны волосы и притянула ближе.

— Предлагаю использовать твой острый язычок по-другому, — и она заткнула ему рот поцелуем.

От него пахло костром, лесом и потом, начавшая отрастать щетина колола кожу, когда они разорвали поцелуй, и он принялся ласкать ее шею, спускаясь вниз, пока она расстегивала ремень его штанов. Он был грубее, чем эльфы, но в то же время безумно нежен даже в страсти. Она ощутимо толкнула его в грудь, а когда он повалился на жесткую землю, усыпанную высохшими листьями и колючими ветками, оседлала его бедра.

Утро встретило их хмурым небом и мелко накрапывающим дождем. Ругаясь сквозь зубы, Винсент стряхивал со своей кожаной куртки муравьев. Подперев кулаками голову, Астера наблюдала за человеком. Он был хорошо: не в постели (хотя и там тоже!), а как следопыт. Если бы его еще обучить, натаскать, то ему не будет равных. А что… В ее голову пришла дерзкая идея взять этого Винсента с собой: она представила реакцию сородичей, когда какой-то человек обставит их. А то, что он это сделает, она не сомневалась, она сама его обучит, заточит, как клинок.