— Любезные! Здесь приличный дом, не столовая!..

Дверь квартиры прикрылась бесшумно, только тихо повернулся в замке ключ — привычку некоторых соседей вовсе не запирать днем двери Белег не разделял.

За минувший месяц они с Турином вполне обжились на новом месте. Комнат хватало, удобств — более чем, а с неудобствами можно было мириться. Сам дом, небольшой и трехэтажный, едва отличался от соседних: внизу коммерческие помещения с окнами-витринами, выше — квартиры. Из двора — запертого глухой стеной дома-близнеца, сумрачного и тесного, но зеленого, с цветником и кустовыми розами по центру — одна подворотня выводила на проезд, другая на Торфяную улицу; пустых квартир оказалось две и обе как раз под ними, а в остальных соседи подобрались самые разные, пестрые, но к новым жильцам отнеслись как положено — приветливо либо равнодушно.

Подходил и сам район. В стороне от центра с его лишними встречами, через мост от Заречья с его своеобразными обитателями; понадобится сходить — не далеко, не близко, минут тридцать и туда, и сюда. А здесь, во всем районе и конкретно «на Кирпичах», народу было много, но публика селилась мирная, занятая — служащие небольших контор, благополучные портовые и судовые, а в основном же мастера комбинатов, что в последние десятилетия заполонили всю западную часть города. Спрос на жилье был значительный, расценки ниже, чем в центре, а потому доходных домов настроили целые кварталы, в них охотно жили и местные, и приезжие при деньгах — очень кстати встречались люди.

— Слушай, ну внимания мы что здесь, что там, в тупике, что на Тележной привлекать не будем. А за лишние двадцать монет в месяц я и маленькую дырку в крыше, и придурь хозяина потерпеть готов!.. — шепотом аргументировал Турин, когда они уже изрядно походили по объявлениям и пора было бы решать.

— Готов, — эхом отозвался Белег, рассматривая в окно загустившийся сквер и прислушиваясь к тому, как над головой стучит, скрипит чердачными досками Идмо. Спорить с доводами не стал.

Потом, правда, последовала еще обстоятельная, тянущая на допрос беседа с господином Гвириэлем: ему очень хотелось получить с жильцов какие-нибудь рекомендации или выписки; на худой конец — услышать подробную биографию. Турин в этот момент в своей готовности к терпению ожидаемо поколебался, но в конечном итоге все уладилось в лучшем виде: и подходящая выписка у Белега в кармане нашлась, и обстоятельная история от самого Пробуждения господину Гвириэлю быстро наскучила. В конце концов, устная справка о нем самом у Белега тоже имелась.

Внизу, во дворе, было пусто. Мастер Сормас уже опустил жалюзи на окне своей парикмахерской и, судя по доносившемуся даже до лестницы призывному голосу жены, должен был вот-вот приступить к обеду. Из окна восьмой квартиры долетал разноголосый детский гомон, а на крыльце флигеля, прямо на ступеньках, уткнув носки сапог в бок спящему рыжему псу, сидел Идмо.

— Добрый день, — коротко поздоровался он, заметив Белега, и по привычке приподнял козырек затертой фуражки — в полинявшем околыше скорее угадывалась форменная зелень Границы.

— Добрый, — отозвался Белег, подходя ближе и облокачиваясь на перила.

Пес на его появление отреагировал сытым кряхтением, должным изображать лай; глаз открывать не стал.

— Хотя… добрый ли?.. — усомнился Идмо.

На коленях у него и рядом на ступеньках были разложены бумаги; левой рукой он помечал что-то карандашом, правой — с подвернутым, наполовину пустым рукавом — придерживал.

— Не сходится?

— Вроде того. Дебит с кредитом. Кредит с залогом, залог с перезалогом… — медленно проговорил, посмотрел на подытог и вдруг махом смел все, свернул кое-как и сунул за пазуху. Вместо бумаг вытянул папиросную пачку: — Ай, да что говорить!..

Папиросы в пачке гулко шелестели, покатались туда-сюда — Идмо встряхнул их, понюхал и сунул обратно, наклонился и потрепал пса по мерно вздымающемуся толстому боку.

— Новости? Какие у нас новости, а, Батон? Пожалуй, что и никаких… Ты ждешь чего?

— Остается.

Они замолчали, одинаково задумчиво глядя перед собой. Из флигеля звенело посудой, слышались голоса ниссэн Авриль и их с Идмо дочери, все более настойчиво тянуло едой. Белегу пришлось обойти крыльцо и встать подальше от окна.

— Это что такое?! — разнесся вдруг по двору пронзительный возглас.

Господин Гвириэль — невысокая щуплая фигурка в щегольском бархатном костюме — замер в проеме подворотни и негодующе всплеснул руками.

— Идмо! Опять это грязное, невоспитанное создание! Сколько раз я ставил вам на вид! — он быстрым шагом приблизился, остановился, обеими руками ткнул в спящего пса. — Я провожу работу, я приглашаю потенциальных клиентов отказаться от пагубной привычки кусочничать у нас под окнами и приобретать качественные домашние обеды! А тут!.. Да! Это сегодня никто не откликнулся, но если вдруг! если вдруг к нам пожалуют гости? Вот такая вывеска встретит их?! Господин Куталион, вот вы — здравомыслящий: подтвердите мои слова! Это ведь безобразие!

В ответ на тираду Батон потянулся всеми четырьмя лапами, широко и звучно зевнул и с клацаньем закрыл пасть. Господин Гвириэль отскочил в сторону.

— Вот! Именно об этом я и говорю! Невоспитанное грязное животное! А у нас тут женщины, у нас тут дети! Мальвис вообще боится собак!..

Идмо, не реагируя, глядел сквозь него, явно думая о чем-то своем.

На шум выглянула кухарка.

— Вот! Полюбуйтесь, Авриль! И это прямо на пороге столовой! Я молчу о том, что вместо того, чтобы сидеть просто так, можно прочистить слив в квартире господина Келентира! Я говорил с ним, проблема вернулась! Можно смазать ворота! Наконец, подмести лишний раз перед домом! Я не могу контролировать все сам, у меня встреча с краснодеревщиком, у меня встреча с обойщиком, завтра должны привезти образцы ковровых дорожек для парадных!.. И… Позвольте, а сколько сейчас времени? Полдень?.. Уже почти полдень! Ниссэн Авриль, куда вы смотрите! Давно пора приглашать наших жильцов на обед! Господин Куталион, а вы…