— Капитан Эленриль, — вмешался Белег, — время не ждет.

— Вот и не тратьте его, господин полковник в отставке, — с нажимом отрезал капитан. — Вход внутрь оцепления по списку, заверенному лично комендантом города.

— Ну так загляни в этот сраный список!

Рука капитана дернулась к кобуре, и Белегу пришлось отодвинуть молодого человека в сторону.

– Послушайте…

— Это вы послушайте! Последнее предупреждение. Отойдите, или я дам приказ о задержании.

Растерянного вида солдатики, наблюдавшие за перепалкой, переступили с ноги на ногу и невпопад покачали винтовками, обозначив серьезность намерений. В этот момент за барьерами, за спинами полуроты послышалось суетливое движение, возгласы на повышенных тонах, и сквозь строй с дрожащей бумажкой в дрожащей руке пробрался запыхавшийся ординарец – в лазурном с иголочки мундире комендатуры и в перекошенной фуражке.

— Господин капитан, приказ господина коменданта всем постам! — он кинул ладонь к виску, неловко задел козырек. — Пропустить во дворец полковника Ку… А… вот… — и замолчал, уставился на Белега и на Турина.

Во дворец они зашли через три минуты.

Весь отрезок бульвара до площади, сама площадь были оцеплены. Вооруженные часовые — бурые внутренние войска, темно-зеленые егеря и даже стриженые девчонки из вспомогательных частей – стояли возле каждой подворотни. Офицеры покрикивали горожанам, требуя отойти от окон; те стремительно прибывали на балконах, подоконниках и даже крышах. «Глаурунга» кто-то побежал переставлять внутрь оцепления, а строгий капитан Эленриль остался угрюмо глядеть на солидную уже толпу. Нестройные оклики, вопросы и нервные требования расходиться без толку летали через полосатые барьеры.

13 часов 41 минута

Во дворце было тихо. И хотя по коридорам привычно на первый взгляд сновали военные и штатские, вокруг ощущались не обычная суета и деловитость, не каждодневная спешка чиновников и офицеров, не кипучая жизнь двора и не бесконечный поток посетителей, просителей и просто любопытных. В воздухе отчетливо витала истерика.

Белег и Турин, формально ведомые ординарцем, шли в направлении Собственного дворца: насквозь через парадную, роскошную до умопомрачения Большую Каменную галерею, наверх на второй этаж и вперед по гулкому переходу — уже виднелась высокая арка входного портала.

В самом начале, когда на месте Менегрота не было ни города, ни даже поселка, а только без порядка торчали деревянные домишки нынешнего Клубка, здесь выбрали место под резиденцию. Высокий скальный берег Эсгалдуина был хорошим, прочным фундаментом. Череда пещер в нем сама просилась стать частью укреплений. Но когда обустроили Границу, надобность в крепости как таковой отпала, да и службы расширились, Совет разросся, а поселение вокруг стало приобретать все больше сходства с городом. Дворец пришлось расширить. Старые корпуса перестроили и оставили в частном владении королевской семьи, а рядом, связанный переходом, вырос Новый дворец — огромное здание, объединившее все госструктуры королевства. По площади (к великой гордости дориатцев и самого Тингола в первую очередь) он превосходил все три королевских дворца Валинора вместе взятые и в качестве единого сооружения размерами уступал только цитадели Ангбанда. Голодрим, правда, прозвали его Кишкой.

— Я не стал шататься по городу, — понизив голос, Турин продолжал свой прерванный рассказ.

— Я понял.

— …дошел до бульвара, посмотрел на дворец и решил: зайду! В конце концов — а какого хрена?!..

Убежавший вперед ординарец обернулся.

— …полгода прошло! Что теперь-то? Киснуть на квартире?..

— Продолжай, — попросил Белег.

— Продолжаю… Я решил: зайду через парк, ну знаешь, прямо в кабинет. «Здрасьте-здрастье, где ж цветы? где открытка? Третьего дня открылись, ленту перерезали!..» Смешно?

— Ты зашел через парк?

— Да нет… Шел через площадь, увидел на балконе Маблунга, поднялся. Проклятье!..

— Как посмотреть.

По пути им попадались бледные офицеры и служащие, растерянные гвардейцы и редкая прислуга — ее немедленно гнали обратно в комнаты. Голоса звучали приглушенно, а взгляды сразу отводились. Дважды Белег различал за дверьми сдавленное рыдание, и можно было не сомневаться — несмотря на оцепление, слухи о случившемся быстро поползут по городу.

— Пропустите, приказ господина коменданта, — в очередной и, видимо, в последний раз потребовал ординарец — он уже прекратил часто и дергано озираться, а за десяток повторений голос его окреп и обрел уверенность. Но офицеров в приемной не убедил.

Белег не стал тратить время на объяснения: не сбавляя шаг, вильнул, уклонился и обогнул тех, кто замахал руками в попытке перехватить, заступить дорогу. Оказавшись в кабинете, сразу прошел к телу.

— Что за!.. Немедленно вывести посторонних! — тут же рявкнул злой резкий голос, а возгласы и возня за спиной давали понять: Турин там кого-то распихивает и роняет на пол.

— Майор!.. — продолжил все тот же голос, но не закончил.

— Это мое распоряжение, Ваше Высочество. Вы — выйдите. Майор! Турин, да пусти ты его…

В нервную заминку уместился яростный обмен тычками, шелест одежды, шаги. Белег дождался, когда дверь закроется, и опустился на корточки.

На несколько секунд в кабинете стало совершенно тихо. Потом на ковре шевельнулась тень, начищенные до блеска сапоги остановились рядом; Белег, не отрывая взгляд от тела, повернул голову — подставил ухо, обозначив внимание.

Но услышал лишь неловкий вопрос.

— В-видишь… как оно?..

Беглого взгляда хватило, чтобы понять — Маблунга из равновесия основательно вышибло: комендант города будто поубавил в росте, был бледен до серости; его редко, но заметно потряхивало.