— Отойди, — только и попросил Белег и внимательнее взглянул по сторонам.

Кабинет на месте заглубленной в скалу полупещеры был в меру просторный — пятнадцать шагов от двери до окна, десять — от стены до выхода на улицу. Ни его, ни примыкающей террасы, ни отделенных лужайкой диковатых дебрей Дворцового парка сейчас видно не было — оба панорамных окна в проемах скальных арок были наглухо задернуты, как задергивались иногда от постороннего внимания снаружи. Хотя чаще вид отсюда ничто не заслоняло, а стеклянная дверь и вовсе распахивалась настежь: тогда и солнце, и воздух, и запах близкого леса проникали внутрь без препятствий и позволяли работать будто на природе. Конечно, это был не кабинет для официальных совещаний (их проводили в Новом дворце), но место для каждодневной работы и разного рода приватных встреч. Потому и расположение было таким подходящим, и интерьер соответствующий, под личный вкус хозяина — богато, броско, но без подчеркнутого официоза.

— И как это понимать? — оборвав паузу, с той же злостью и нетерпением процедил обладатель резкого голоса. Белег отвечать не стал, посмотрел на остальных.

Внутри среди изрядного беспорядка их собралось семеро — живых. Возле внушительного погребца над саквояжем застыл Управления дворцовых дел главный доктор Арво Игливин: бледный, встрепанный, без пиджака, рукава закатаны, перчатки натянуты, а на умном открытом лице сосредоточенность борется со смятением. Рядом на банкетке, подложив на колени планшет, быстро писала глава Медицинского управления доктор Элрет Вальвэн — во всегдашней форме полковника медслужбы. На появление новых лиц она отреагировала лишь коротким равнодушным взглядом. На задвинутом к дальней стене кожаном диване криво осел принц Галадон, и его больше занимали собственные руки — он на шум даже не шелохнулся. В отличие от брата.

— Господин комендант, — продолжил Его Королевское Высочество принц Орофер, — я ведь к вам обращаюсь. Совсем язык отнялся?

— Так… не обойтись же… без разведки, — выдавил из себя Маблунг. Он уже убрался к стене и теперь быстро-быстро крутил на рукаве кителя дутую блестящую пуговицу.

— Так и где она? — повысив голос, ядовито поинтересовался Орофер. Шеф-полковник Регионских стрелков, он как всегда был в их форме, более чем обычно резкий, взвинченный и злой — на фоне других его потерянность была почти не заметна. — Где же наша хваленая разведка? Когда будет связь с полковником Ордилем?

До зимы восемьдесят восьмого майор Карион Ордиль был заместителем начальника дориатской разведки и после повышения не вылезал из неспокойного Ниврима. Даже если с ним уже связались и уже вызвали, на дорогу потребуется не меньше трех часов.

— Ваш-высочество, да не будьте вы…

— Турин! — предостерег Белег и только теперь сам снизу вверх посмотрел на принца.

Орофер стоял над ним, по-военному расставив ноги, по-бычьи склонив голову, и острым взглядом зеленых, чуть навыкате глаз сверлил попеременно то Белега, то Маблунга, а присутствие еще и молодого человека решил до времени игнорировать вовсе. Большим терпением он никогда не отличался, и было ясно, что от решительного приказа выпроводить, а то и попросту скрутить ввалившихся его отделяет самая малость — здравый смысл. Белег усугублять не стал.

Для начала ненароком мигнул: не тот был повод, чтоб играть в гляделки. А затем, избегая лишних слов, наклонил голову, как бы интересуясь: действительно ли Его Высочество в нынешней ситуации считает возможным руководствоваться прежними разногласиями. Орофер при всем своем сложном характере чаще судил трезво. Потому не сразу — и предварительно поскрипев зубами — все же обратился:

— Доктор, вы закончили?

— Первичный осмотр? В общем да, да…

— Тогда… — Орофер не договорил, только дернул указующе подбородком и посторонился.

Посреди кабинета, посреди темно-зеленого с золотом роскошного ковра, привезенного купцами из дальних далей за Эред-Нимраис, лежал Тингол. Пиджак и рубашка на нем были распахнуты, рукава закатаны, а ярко-синий шейный платок брошен скомканный на полу. Можно было подумать, что именно от такого небрежения король и глядит в потолок с выражением то ли неудовольствия, то ли досады. Крови пролилось немного: два уже подсохших ручейка спускались от ноздрей через щеку, и мутная лужица загустела в левом ухе. Взгляд притягивало не это.

— Вдавленный перелом черепа, — не выдержав, подсказал доктор Игливин и протянул запасные перчатки; Белег забрал их, выпрямился и, поманив Турина, молча перешел ко второму телу.

В углу у шкафа, не привлекая внимания, не вызывая явного интереса собравшихся, кулем сидел на полу гном. Средних лет, средней комплекции, темноволосый, с аккуратно подстриженной бородой, в хорошем пиджаке синей шерсти, в серых суконных брюках. Руки его лежали ладонями вверх, ноги в туфлях развалились носками наружу, и по позе он походил на усаженную в ожидании куклу или набитого опилками медведя. Лиловое, превратившееся в большой синяк смятое лицо с этим мирным образом никак не вязалось.

— Тут я имел возможность провести только визуальный осмотр, — снова подал голос доктор Игливин, — но как будто бы выводы сделать уже можно. Нанесено несколько сильных ударов, и фрагменты лицевых костей, по всей вероятности, проникли в мозг, причинив мгновенную смерть, — эти пояснения тоже повисли в воздухе, и доктор, подождав, осторожно ступил вперед и счел необходимым добавить: — Хотя, конечно, следует посмотреть…

Глухое похлопывание по обивке остановило дальнейшие уточнения: доктор оглянулся и послушно вернулся к своему саквояжу, аккуратно сел на банкетке рядом с полковником Вальвэн. Та, не подняв головы, продолжила писать.