— Имя, номер взвода, командир, — произнес он.

Голдо на лестнице глядел снизу вверх, широкая торжествующая улыбка непонимающе дрогнула — места, чтобы подняться, уже не оставалось.

— Эй, да ты чего?..

— Имя. Номер взвода. Командир, — раздельно повторил Брантиль.

Озадаченный голдо посмотрел по сторонам — на подплывших товарищей, на стоящих дальше на пирсе. Бравый вид победителя сменился видом не слишком бравым — голым, мокрым и растерянным.

— Мы вас, наверное, задели слегка, ты извини… Госпожа, без обид, а?

Эйссэ изобразила неопределенно недовольное лицо и поджала губы — обозначила, что вмешиваться и заступаться не будет. Мальчик, ухватив ее за руку, наблюдал с приоткрытым ртом.

— Я… это… Линлос Ондион. Тиритбарские легкие всадники. Второй полк, пятая квадра, вторая рота. Командир — Аурэндил Арандар, — наконец назвался мнущийся на лестнице голдо, и Брантиль молча отодвинулся, позволил ему вылезти на настил.

Остальные уже уловили, что над мокрыми их головами неожиданно сгущаются тучи, и один за другим последовали за Линлосом — потолкавшись, выстроились перед бесстрастно безмолвным Брантилем. Тот по очереди разглядывал их, выжидая.

— Корилдан Исанмион, Тиритбар. Второй полк, пятая квадра, вторая рота. Командир Аурэндил Арандар.

— Лассиэн Андариэль…

Когда назвалась последняя, Брантиль помолчал еще немного.

— Я так понимаю, ротный Арандар не сообщил вам, что в городе и в крепости существуют распорядок дня и правила приличий. А Тиритбарским всадникам не к лицу носиться в голом виде по чужим головам. Еще и в присутствии в городе своего лорда. Еще и перед приездом важных гостей.

— Так перед приездом… не перед гостями же… — попытался возразить кто-то. — Да у нас у всех увольнительная!..

Из шеренги шикнули, говоривший прикусил язык.

— Возможно, увольнительные следует пересмотреть — в крепости найдется работа.

Незадачливые купальщики сникли и уже стучали зубами. Кто-то еще явно хотел поспорить, но вовремя одумался — выволочка выволочкой, но неизвестно, что на нее скажет сам ротный, и не попадет ли уже ему от полкового командира.

— За мной, — развернувшись, велел Брантиль. И повторил, когда кто-то наклонился подобрать с настила одежду: — За мной!

Нестройная шеренга поплелась под шлепанье босых ног; на пирсе потянулась мокрая полоса. Удовлетворенно хмыкнула, сложила руки Эйссэ, а мальчик рядом с ней явно не до конца понял суть переполоха и завороженно глядел отцу в спину, совал в рот палец.

— Что за муха его укусила?.. — на ходу шепнул незадачливый победитель заплыва.

— Может… — с улыбкой предположил Имдир, — может, за дориатского барсука обиделся?

***Имдир медленно шел по пляжу. Ему-то спешить было некуда: предстояло еще одиннадцать законных дней полной свободы: он специально подгадал так, чтоб оказаться в Хеледосе вместе с переговорщиками, с лордом Карантиром, со всей приехавшей следом шумной свитой, с сопровождением, со случившимися здесь же старыми товарищами.

После шести недель на перевалах полагалось пять дней отдыха, после двенадцати — двенадцать. Имдир безвылазно провел в горах пятнадцать недель и имел теперь полное право слоняться без дела, а без очень серьезного повода даже слишком дотошный командир вроде Брантиля не стал бы его трогать — бурый загар, как и выгоревшие волосы, как следы морозных ожогов на щеках, как иные почетные признаки горных патрулей и горной разведки, был своего рода извинением и неформальным допуском до некоторого рода сумасбродств и излишеств. Повелось так, что строгих химрингских порядков, аглонской вечной погруженности в дела и внешней видимости приличий, как в Тиритбаре, здесь блюсти не стремились. Не будучи резиденцией лорда, пограничный, населенный народом пестрым и кочевым, Хеледос отличался некой особой вольностью и в чем-то самостоятельностью. А давешние вырвавшиеся на волю прыгуны из второй роты… Что ж, им просто не повезло.

Пляж кончился, упершись в укрепленную каменную дамбу. Хотя за ней он вроде как продолжался — растекался и дальше, до самых подступающих к воде почти отвесных гор, — но именно за дамбой галька резко крупнела, превращалась в валуны, и обнаруживалось вдруг, что уже и не пляж это вовсе, а по-летнему сухое речное русло. Вода тихо шуршала, прячась в камнях, и сейчас на противоположный берег перебраться можно было посуху. Вот весной, когда Хелеворн переполняли паводки, вытекающая из него речонка взбухала, раздувалась, тогда и крепкая дамба оправдывала свое существование, и название самой речки — Нгавад{?}[От нолд. (n)gawad – howling, «Воющая».] — становилось понятным.

Имдир не стал подниматься на гребень, а развернулся и побрел вдоль него — туда, где через запертое в каменный рукав русло был перекинут подъемный мост: в опасный сезон его приходилось убирать, но большую часть года именно он служил главным въездом в город.

— Правее, правее!

— Да вижу я!

— Незаметно!

— Так сядь, сам попробуй!

— С дороги ушли оба!..

В створе моста наметился неожиданный затор: через огромный воз, через рогожей укутанный горб груза, через две утробно мычащие воловьи упряжки не на шутку ругались какие-то войсковые интендантские и интендантские из крепости. Волы стояли уже на мосту и трясли рогатыми головами; возница вертелась, заглядывая под колеса, и огрызалась на советчиков; голдо в форменной куртке гарнизонного склада и со значком старшего мастера на вороте метался вокруг и хватался то за воловьи рога, то за свою голову.