— Анна… Джон не мой… кхм… и что потом? — я разгладила руками невидимые складки на юбке и кажется немного отвлеклась…

Анна молчала, ее оживление сменила печаль.

— В этот раз, когда я опять сбежала, мы встретились с Марком в кафе «Северный ветер», — Анна опустила взор и осунулась, — он сказал, что узнал, кто мои родители, — глубоко вздохнув, Анна посмотрела на меня глазами наполненными озерцами слез, — моя мама — артистка бродячего цирка, она умерла при родах… А папа, граф Стоун, один из советников короля.

Анна поднялась, подошла к окну, обняв себя за плечи.

— Анна, это ведь хорошо, правда? — я подошла к ней, прижав руки к сердцу, — ты узнала, кто твой отец…

— Нина… он умер… Месяц назад, от разрыва сердца, — Анна смотрела вверх, смаргивая слезы из синих глаз, — Нина, он искал меня… И он был в нашем городе в то время, когда ты сбегала из приюта, он был здесь проездом. Нина, если бы тогда мы с Эмили бежали вместе с тобой, возможно столкнулись бы и с моим отцом. Он бы нас забрал, и мы бы жили все вместе, как сестры… представляешь, Нина, он меня любил, — уже плакала, прижавшись ко мне несчастная Анна.

— Анна, милая, все будет хорошо, — я смотрела в окно, на небо, на стаю улетающих гусей, гладя воспитанницу по волосам, — Мы вместе, мы есть друг у друга, — я крепче обняла Анну. Бедная моя девочка… Как же это больно…

— Нина, я ведь не дослушала Марка. Я так расстроилась, поспешила из кафе и побежала, сама не понимая куда. Марк бежал за мной. Он сказал, что лучше вернуться, что здесь может быть опасно… но не успела я остановиться и понять, где я, как мне на голову накинули мешок и потащили куда-то. Я только слышала, что Марк пытался меня защитить, а потом жуткий звук удара и ругательства моих похитителей.

— Нина, Боже! Вдруг его убили?! — Анна начала горько и безутешно рыдать, — потом были какие-то голоса, разговоры про бордель. Что такую тощую бродяжку, как я, в подранном платье, никто не хватиться. Они притащили меня к мадам Люсинде. Я так рыдала, просила отпустить меня домой… Эта женщина что-то говорила мне про карьеру в ее заведении, успокаивала, убеждала, что для сироты вроде меня — это будет лучшем решением — работа на нее… потом, она сказала, что поможет. Сне дали выпить воды, чтобы я успокоилась, но после нее я почувствовала головокружение, а потом все было, как в бреду. Помню, смутно, как меня переодевают, красят, а я, будто в болезненном сне… Какие-то яркие девушки вокруг меня прыгают и осматривают мое лицо. Говорят, какая я хорошенькая, играют со мной, как с куклой. Потом меня заводят в темную комнату и говорят, чтобы я была ласкова с очень важным «клиентом», что меня ждет популярность… Потом я почувствовала, что возвращаюсь в реальность, стала осознавать, что все это не сон… Меня накрыла паника! Я пыталась выбраться. Стучала, кричала, била в дверь, рыдала. — Анна дрожала, заново проживая вчерашний день. Да и мне самой так жутко от ее слов, что кровь стынет…

— Милая, все обошлось, такое больше не повториться. Все хорошо. Я рядом. И больше не дам тебя в обиду…

— Нина, спасибо тебе. Ты меня спасла… — Анна крепко обняла меня, почти перекрывая воздух, — Нина, — уже серьезнее посмотрела на меня Анна, — ты же была там вчера и одета была, как … как… ну…

— Куртизанка? — на выдохе…

— Да… — смущенно…

— Мне пришлось… замаскироваться…, - вспоминая все это, к щекам притекает кровь, — Мне помогла девушка, в маске… Она, как я поняла, работает в доме терпимости прачкой и швеей. Она… — и тут мне приходит понимание, будто окатили ледяной водой. Я берусь за голову:

— Анна, она назвала меня по имени! — я стала нервно ходить из угла в угол, пытаясь справится с нарастающим волнением, — Когда я вернулась за твоими документами, эта девушка мне снова помогла. Она назвала мое имя… А я ведь… не представлялась…И сейчас, кажется, поняла, что так в ней меня задело…

— Нина, что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась Анна, заглядывая мне в глаза, — Ты ее знаешь? Она тоже была воспитанницей «Глемт»? Ты ее узнала?

— О, Боже, Анна… Это же была Эмили! — я закрыла рот ладонью, покатившиеся слезы стали душить…

Джон Вик

Мелькали проулки, лавки, прохожие.

Сегодня Питфол немного освещает солнце сквозь слоисто-кучевые облака. Заливая дома золотистым светом. Ветер поднимает листву с мощеных камнем дорог, мешая дворникам поскорее навести порядок на улицах. Вот прачки несут корзины с бельем. Мальчишки, натянув картузы на нос, снуют туда-сюда, зарабатывая свои серебряные, чистя ботинки до блеска гутолином, которые сами где-то варят. Ппочтальоны со свежей прессой, глашатаи объявлений. И среднестатистическое местное население…

«Загадочная смерть профессора сразу после гибели его ассистентки». Виднелся заголовок одной из статей вчерашней газеты в ларьке с прессой.

Забегая в отделение, один молодой сыщик, напрочь погрязший в многозадачности, не заметив никого на своем пути, задевает плечом того, кто напрягает его уже больше полугода.

Случайная встреча. Но случайности как говориться…

— Джон, ты сегодня сам не свой, — лукаво произнес Виктор Гистли, наигранно потирая зашибленное плечо, склонил голову набок, — сильно выматываешься, Джон?… много «дополнительной» работы? — улыбка собеседника превратилась в оскал…